Одри оценила ситуацию быстро. По сути, вся работа в этом кабинете сводилась к тому, чтобы немного убрать пыль и расставить манекены для отработки заклинаний. Поэтому Лестрейндж подцепила Панси под руку и доверительно сообщила:
— Знаешь, я давно хотела с тобой поговорить. Наедине.
Панси, бросив на Драко многозначительный взгляд, так же горячо призналась:
— Знаешь, я тоже. Пойдем отсюда… на астрономическую башню.
Одри расхохоталась и они, обнявшись, вышли из кабинета. Драко стремительно покраснел — Одри всегда намекает настолько толсто, что становится неловко. А вот Гермиона просто молча расставляла книги в узком книжном шкафу. Понимая, что бежать просто некуда и скоро Одри и правда закроет их в каком-нибудь чулане, Драко глубоко вздохнул и окликнул девушку:
— Джи!
— Ммм? — Гермиона даже не стала оборачиваться, но тут было дело не в невежливости, а в желании скрыть румянец.
— Давай в следующие выходные сходим в Хогсмид… вдвоем, — решился Драко и замер, ожидая ответа.
И он был прост и лаконичен:
— Давай.
И все. И тишина. Драко внезапно стала понятна простая истина: все с самого начала было просто. Не было никаких сложностей, это он сам все придумал и создал себе целую трагедию из вполне обычного события.
— Джи, — снова позвал он ее.
— Ммм? — девушка наконец-то повернулась к нему, закончив с книжной полкой.
— Я осел, да?
Та улыбнулась, чуть наклонила голову и весело ответила:
— Есть немного.
— Прости меня.
— Тебя спасает только то, что ты чертовски обаятельный осел. Но ты как-нибудь поактивнее, ладно? А то такими темпами я раньше министром магии стану, чем у нас с тобой хоть что-то произойдет.
И Драко стало так неловко, что он покраснел просто всем телом. Но что тут скрывать — она права. Он тут сам себе проблемы на пустом месте придумывает, но она-то не при чем.
— Я постараюсь, — пообещал он.
Глава 7. Дела семейные
Чего никто не ожидал от Пожирателей, так это штурма Азкабана. Кто-то не поскупился даже на наемников из Южной Африки, которые за свои услуги брали огромные деньги, но всегда исполняли заказ. Как итог — разгромленная тюрьма, разъяренные дементоры, толпа Пожирателей на свободе. Об этом, разумеется, говорили все, снова критикуя нынешнего министра, но Сириуса это мало радовало. Кроме кучи других проблем, у него теперь будет еще и проблема с тюрьмой. Ладно дементоры, их вообще пора уничтожить, но стены-то за что? Теперь придется звать гоблинов, отстраивать тюрьму практически заново… И все это нужно будет делать чуть ли не сразу после вхождения в должность, иначе заключенных негде будет держать — подвалы Министерства все же не резиновые.
Октябрь в этом плане выдался уж слишком богатым на события. И бегство Пожирателей, и новый виток критики на Блэков в общем и Сириуса в частности, и куча проверок, которыми пытаются как-то доказать несостоятельность потенциального министра магии, и это все еще и под аккомпанемент многочисленных балов и приемов. Выборы должны состояться в начале ноября. Сириусу казалось, что он даже слышит постоянное тиканье часов.
Но письмо от Лестрейнджей его удивило. Немало так удивило, потому что было совершенно неожиданным и слишком уж… честным. На письме стояли марки клятвы — это такие руны, которые пишут смесью крови и специальных чернил. Лестрейнджи клялись, что их будет трое, что они не навредят, не подставят и не скомпрометируют. Они хотят видеть Сириуса, Беллу и любого их сопровождающего, чтобы обсудить некоторые важные моменты.
— Важные моменты? Например, что он скрыл от меня мою дочь? — разгневанной кошкой зашипела Белла, когда прочла письмо. — Да его с удовольствием убью при встрече!
— Успокойся, — покачал головой Сириус. — Я, кажется, знаю причину встречи.
Белла, все еще злясь, резко спросила:
— Что? Он хочет извиниться? Урррод.
Сириус хмыкнул и снова покачал головой:
— Твой бывший — маг старой закалки. Ему с детства внушили мысль, что он может погибнуть сам, но род должен спасти. Он пробыл в Азкабане пятнадцать лет, а род Лестрейнджей всегда был слабее нашего… как думаешь, он еще способен зачать наследника?
Белла замерла, широко распахнув глаза, простояла так пару секунд, а потом снова взъярилась:
— Он что, собирается отобрать у меня дочь? Нет, я его не убью. Я его живьем в стену замурую!