Даже о Хасине.
Мысль о беловолосом демоне заставила улыбку на лице померкнуть. Анна прикусила губу от досады, поймав себя на этом – она не вспомнила о Хасине ни разу за весь вечер. Не увидела его в толпе, не поймала его взгляда и не искала сама. Она словно забыла о нем в этот вечер. И сейчас вдруг почувствовала себя виноватой. Вслед за виной накатила паника и терзающая досада: она вдруг подумала о том, что в тот момент, когда волна счастья окутывала ее с ног до головы, когда Кассиан надевал кольцо на ее пальчик, Хасин сгорал от боли. В тот момент Анна даже не вспомнила о своем демоне, не подумала о его чувствах, видя перед собой и думая лишь о Кассиане. Зато сейчас со всем ужасом вдруг поняла, что мог испытывать в тот миг любящий человек. Себя поставила на его место, увидела его таким же счастливым, какой была сама, но с другой девушкой. Ей было больно при виде поцелуя Кассиана с Лидией, а сейчас внутри от одной только фантазии все скрутило в узел беспомощности, страдания и боли.
В испуге напряглась, когда услышала за спиной, как тихо открылась и закрылась дверь спальни. В панике лихорадочно начала снимать кольцо с пальца трясущимися руками. Но оно не снималось! Губу прикусила до боли, пытаясь стянуть ободок с пальчика. Руки Хасина легки поверх ее трясущихся ладошек, когда он подошел сзади, мягко обнимая ее всем собой.
- Не надо, - мягко и тихо прошептал демон, касаясь губами ее виска.
Анна обернулась к нему, заглядывая в тоскливые глаза, а из собственных текли ручьем слезы, в которых тонула ее вина перед ним. Губы дрожали, и она вся тоже.
- Ты счастлива? – нежно улыбнулся ей Бастард, ласково вытирая ее мокрые щеки.
Девушка кивнула, опуская голову, а слезы новым потоком хлынули из глаз. Но да – она была счастлива! Но ровно наполовину. Другая сейчас рыдала от боли и вины, от тоски. И пусть мелочь – всего лишь кольцо, пока только помолвка – это все уже начало того, чему не миновать конца – их отношений с Хасином.
- Мы всегда знали, что так будет, - грустно усмехнулся беловолосый демон, поднося к губам ее руку и целуя колечко на тонком пальце.
- Прости меня, - вжавшись в него всем телом, обвив крепко его руками, так по-детски, прошептала, всхлипывая, Анна.
- За что ты просишь прощения? – обнимая ее, улыбнулся едва заметно юноша.
- Тебе больно.
- Я уже свыкся с болью. По крайней мере, думал, что это так. Но она каждый раз меняет свои оттенки. И так сильно и мучительно не было еще никогда, - горечь и отчаяние сквозили в этих словах, были буквально пропитаны ими – настолько сильна была боль.
- Я люблю тебя! Люблю, - запрокинув лицо и заглядывая в стальные глаза, отчаянно зашептала Анна. – Это не изменилось. Не ушло. Не исчезло! Ты ведь знаешь это?! – со страхом с голубых омутах своих глаз, требовательно спросила она.
- Знаю, - улыбнулся Хасин. – И я люблю тебя. Это меня и убивает – любовь.
- Что нам делать?! Я не хочу…терять тебя, - и принцесса снова отчаянно прижалась к нему, пряча лицо на широкой груди.
Сейчас она выглядела удивительно слабой и беззащитной. И увидеть ее сейчас те стервятники, перед которыми она сегодня блистала, и они порвали бы ее на части прямо в эту минуту. Но в этот миг она была под самой надежной защитой – в руках своего демона.
- Но и его я тоже люблю, - с плачем добавила Анна, содрогаясь в руках Хасина.
- И это я знаю, моя Амани, - спокойно улыбнулся Хасин словно самому себе.
А в глазах был океан боли, отчаяния и страха. Сейчас он был бессилен и слаб так же, как был новорожденный младенец – беспомощен. Грудь сжимало и мешало дышать, сердце разрывалось на кусочки, и впервые в жизни глаза стали мокрыми. Никогда он не плакал, никогда не знал, что это такое и как это происходит. С удивлением снял со щеки единственную сверкающую каплю, неверяще рассматривая ее. Грустно усмехнулся, растерев ее меж пальцев. Снова обнял свою Амани, прижал крепко к своей груди, наслаждаясь своими крохами счастья.