К девочке, тихо и незаметно подошел Таш, к которому она повернула лицо, оказавшееся на одном уровне с его шеей - настолько громадным было животное. С долей грусти девочка обняла большую голову, и прошептала ему на ухо:
- Мы ведь дождемся его назад?
Пес что-то заворчал, и это все что Анна услышала в утешение. Она была рада, она была впечатлена и в восторге от очередного дара Хасина, но уже скучала по нему, готовая променять все свои сокровища и подарки на его постоянное нахождение рядом с ней.
- Мы скоро придем? - сгорая от любопытства, уже в десятый раз нетерпеливо спросила Анна, поправляя повязку на глазах, которая жутко раздражала.
Хасин со смехом убрал ручки девочки от лица, продолжая вести ее в неизвестность.
- Скоро, - хмыкнул юноша.
- А мне понравится?
- А когда тебе не нравились мои подарки? - улыбнулся демон, и девочка ответила на эту улыбку, пусть и не видела ее.
Но в отличие от окружающих, она знала Хасина куда лучше, и по голосу определяла, когда он улыбается. Все вокруг поражались тому, как неизменно радостно и счастливо встречала Анна своего долгожданного гостя. Никто не понимал этой любви и грусти девочки по этому демону. Никто не осознавал, откуда в ней эта привязанность и ожидание, трепет в глазах и счастье в улыбке, когда она находится рядом с ним. А ведь все было на поверхности, все было на виду.
Анна росла в отчуждение, в одиночестве, встречая везде если не презрение, то равнодушие, если не ненависть, то пренебрежение. Каждый склонялся перед принцессой в реверансе, поклоне, никто никогда не промолчал, не выразив ей уважения или должного почтения. Но ребенок видел разницу в этих поклонах и улыбках с теми, которыми одаривали ее сестру и братьев. Видела существенное отличие, и давно уже понимала их неискренность. И знала причину - была достаточно взрослой, чтобы понимать.
"Проклятое дитя" - так называли Анну, и девочка не раз слышала эту фразу, произнесенную тихим шепотом, который не особо-то скрывали от нее. И причину, и того, кто первым ее так назвал - она все знала. Леди Мирай, ее воспитательница все честно и прямо рассказала девочке не так давно, когда обиженный невниманием ребенок снова плакал, свернувшись калачиком в своей кровати под покровом паутины и цветов.
- Почему меня никто не любит? - всхлипывала девочка на руках у немолодой женщины, которая тоже не смогла удержать слез после этой фразы, пропитанной болью и тоской, которые дети не должны узнать в столь юном возрасте.
- Есть много причин, моя милая.
И леди Мирай рассказала Анне все: о ее рождении, об истинности умалчивания информации о ее женихе, о котором она знала лишь имя, о Хасине. Была сказана лишь правда, немного смягченная и облегченная, чтобы дитя смогло все понять, но правда.
К огромнейшему удивлению женщины, Анна восприняла рассказ спокойно, но тут же догадалась о причине: принцесса с младенчества все видела, росла, осознавая свое положение и различие с прочими детьми, и наверняка искала причины. Вот они и открылись перед ней. Но только что это меняет? Что эта правда даст Анне? Лишь понимание, но и только. Просто теперь девочка будет знать причину подобного к ней отношения. Но возможно, так будет лучше? Возможно, она перестанет ждать чуда, перестанет надеяться на изменения, перестанет с непониманием встречать странные взгляды всех вокруг? Хорошо, если это закалит ее, принесет успокоение и смирение с подобным положением. А что, как не смирение, должно помочь юной принцессе? Ее некому поддержать, кроме единственной леди Мирай, что полюбила ее всем сердцем вопреки суждениям и предвзятости. Никто не пообещает ей избавления, никто не даст надежды на лучшее. И только смирение поможет ей примириться с собственным положением, принять его и прекратить пытаться изменить.
Глядя в потухшие глазки Анны, леди Мирай пожалела о своих словах. Ей вдруг подумалось, что слишком рано юная девочка познала разочарование и понимание, что ничего не изменится. Она лишилась надежды на лучшее, на чудеса, и все в таком юном возрасте. Но тем сильнее было бы разочарование и крушение ее иллюзий, узнай она все позже.
Многое еще было не понято Анной, многое было не рассказано по причине того, что она слишком мала. И будут проходить годы, и по мере этого времени, она будет узнавать больше, понимать лучше. Раскроется все лицемерие, поймется вся грязь, в полной мере она однажды осознает истинность своего положения, без прикрас и утаивания, которыми женщина пощадила ее детскую невинность. И леди Мирай надеялась лишь на то, что все это не ожесточит столь нежное и ранимое сердечко, не сделает его холодным и безжалостным. Будет трагедией, если это дитя растеряет всю свою доброту и свет по вине окружающих, лишится той нежности, лучистости и обаяния, которые уже сейчас выплескиваются из нее волнами тепла. Не обернется ли это разочарование в родных и любимых людях столь плачевными последствиями?
- А Хасин? - вдруг спросила затихшая на долгое время Анна дрожащим голосом.
Леди Мирай не знала, что ответить. Заложенное воспитанием, временем и обществом мнение о демонах не менялось. При одном упоминании об этой расе становилось не по себе, в душе поднималась волна негатива и ненависти, обоснованные и вполне понятные. И она не хуже других знала, что говорят о беловолосом демоне, не хуже других знала о его репутации, о его нраве, характере и поведении. Но лучше всех прочих она видела в его отношении к Анне не просто долг и обязанности, возложенные на него отцом и принцем. Это был не просто демон, берегущий то, что принадлежит ему по праву, и руководствующийся лишь выгодой собственной империи. Так же как и король Тамир, она видела в этом демоне свет, который пробуждается в его глазах при взгляде на принцессу. Его забота о ней не была просто обязанностью. Это было проявлением участия, заботы и нежности - пусть и казалось это диким в его случае - Бастард не знает жалости, не знает любви. Но лишь в нем одном немолодая женщина видела то, что было так нужно ее воспитаннице. И вопреки собственным предубеждения и убеждениям, она ответила:
- Его Светлости ты всегда можешь доверять. Он никогда не будет тебя обманывать, никогда тебя не предаст и не обидит.
Услышь сейчас кто-либо эти слова - и леди Мирай была бы прилюдно казнена за измену на главной площади Акилона уже завтра на рассвете. Но не сказать этих слов она не могла.
- Пусть это останется нашей тайной, - мягко попросила женщина принцессу.
Та кивнула с серьезностью и уверенностью, а после вдруг крепко-крепко обняла ее, повиснув на шее, чем несколько сбила с толку леди.
- А еще я знаю, что вы меня любите, - тихо-тихо прошептала Анна. - Но это тоже будет нашей тайной.
Со слезами на глазах и дрожащими губами, леди Мирай смотрела на девочку в своих руках, которая с нежной улыбкой вытирала ее слезы, катящиеся по морщинистым щекам.
И в свете грустного осознания истины, Анна ждала приезда Хасина еще больше, еще горячее и нетерпеливее.
И сейчас, держа его за руку, нетерпеливо не смолкая, она была счастлива. И не в подарке было дело - никогда.
- Пахнет лошадьми, - принюхалась принцесса носом-кнопочкой, вызвав усмешку на губах беловолосого Бастарда.
- Ты ездишь верхом? - спросил он.
- Немного. Лили хорошая наездница.
- У тебя еще все впереди.
- Ты каждый раз так говоришь, - вдруг усмехнулась сама девочка, явно научившись у него - настолько характерным был изгиб ее губ.
- Но я ведь прав, - мягко возразил Хасин. - Всему свое время, моя милая. И впереди тебя ждет много всего, что тебе предстоит постичь, попробовать и узнать. И даже больше, чем ты можешь представить.
- Я хочу знать все, что знаешь ты.
- Постарайся, и ты превзойдешь даже меня, - хмыкнул юноша.
- Но ты ведь поможешь мне? - задрав вверх личико, спросила Анна, словно знала куда смотреть, хоть и была в повязке.
Остановившись, Хасин присел перед малышкой, беря в руки ее ладошки.
- Всегда, - тихо и серьезно произнес демон, снимая темную ткань с глаз девочки. - Никогда не сомневайся в этом.
Анна смотрела на него своими детскими глазами, в которых были отнюдь не детские чувства: сомнения, страх, неуверенность в себе.