Все то, что употреблялось для приготовления супа или грубого хлеба, которые дважды в день раздавались горожанам, шло на целебные снадобья, использовавшиеся при лечении многочисленных заболеваний, свирепствовавших в городе. С помощью Лиги Исцеляющих Рук Изабо ухаживала за больными и ранеными, утешая их и давая им укрепляющие лекарства и пытаясь не дать Томасу Целителю исчерпать все свои силы до дна. Мальчик целыми днями пропадал в госпитале, но его ограничивали, разрешая излечивать лишь тех, кто без его помощи неминуемо умер бы. Несмотря на все эти меры, он был прозрачным, точно семечко бельфрута, а под его небесно-голубыми глазами залегли темные тени.
Изабо также помогала Мэтью Тощему в оранжерее, где заботливо ухаживали за молодыми саженцами на всех стадиях роста, подгоняя их развитие при помощи магии, чтобы как можно скорее пополнить скудные запасы продовольствия. Всех, кто выказывал хоть малейшие признаки способностей к растениеводству, усиленно обучали подкармливать молодые побеги своей собственной энергией, и Лиланте вскоре стала проводить большую часть дня в теплых и душных помещениях теплицы, своим пением помогая зеленым саженцам расти с неестественной быстротой.
Основное время подруги посвящали занятиям в Башне Двух Лун под наблюдением той из ведьм, которая была свободна и могла дать им урок. Дрожа от холода и усталости, они пытались постичь и научиться использовать Единую Силу, энергию, существующую во всех вещах, которую ведьмы вызывали, чтобы привести в действие свою магию. Лиланте также пришлось читать лекции об обычаях лесных волшебных существ, ибо, несмотря на то, что она считала себя страшно невежественной во всем, что касалось народа ее матери, больше нее во всем Лукерсирее не знал никто. Вместе с клюриконом Браном она делала все что могла, чтобы изменить отношение простых людей к лесному народцу.
В эту зиму в городе не было ни одного бездельника. Всех нищих, воров и беженцев до последнего приставили к работе. Многие пустующие склады превратились в ткацкие фабрики, где женщины не покладая рук делали плащи и килты для растущей армии, одеяла для дрожащих от холода бездомных и промасленные палатки, в которых они могли бы укрыться. Кузнецы не отходили от горнов, выковывая мечи, кинжалы, пики и головки стрел из всех металлических предметов, какие можно было отыскать. Каменщики, мокрые от пота, несмотря на зимние холода, ремонтировали городские стены и восстанавливали сгоревший каркас Башни Двух Лун, разрушенной многие годы назад солдатами Майи. Даже циркачи еле успевали урвать несколько часов для сна, распевая до хрипоты в каждом городском трактире и таверне. Сочинялись баллады, прославляющие Лахлана Крылатого и описывающие красоту волшебных существ и героизм ведьм. Всюду, где только можно, выискивались старые песни об Эйдане Белочубом и сказания о славных днях Шабаша и слагались новые.
Прионнсы и великие лорды целыми днями охотились на оленей и диких вепрей, дополнявших скудный рацион горожан, а по вечерам обучали солдат премудростям военного дела. Всех от шестнадцати до сорока лет учили воевать, поскольку Лукерсирей находился на осадном положении. Несмотря на то, что ни одна армия не подступила пока к его стенам, вся территория за Риллстером была занята Яркими Солдатами из Тирсолера, и их легионы стояли лагерями у стен каждого города и замка.
– Единственное утешение, – угрюмо сказал Лахлан однажды ночью, – что эти ужасные Фэйрги, похоже, исчезли. Не понимаю, почему. Весь Клахан и нижний Рионнаган лежат перед ними, но они снова уплыли в открытое море, и больше мы их не видели.
– Они ушли на север, – сказала Изабо, покачивая малышку Бронвин на плече. – Они проводят зиму в полярных морях.
– Но почему? В это время года там одни льды. Почему они не остаются здесь, на юге, где по крайней мере моря не замерзают?
– Они следуют за голубым китом, – сказала Изабо. – Крошечные существа, которыми питаются киты, живут только в ледяных морях, а Фэйрги охотятся на китов из-за их мяса и костей. Весной киты приплывают на юг размножаться в теплых водах, и Фэйрги приходят вслед за ними. Когда осенью происходит перелом времен, киты снова направляются на север, и Фэйрги тоже. Они не так чувствительны к холоду, как мы.
Лахлан поежился и бросил на нее взгляд, полный подозрительности.
– Откуда ты столько знаешь об этих мерзких хладнокровных людях-рыбах, Изабо?
У Изабо хватило ума не признаться ему, что Майя Колдунья много рассказывала ей о Фэйргах, когда они встречались на побережье Клахана. Вместо этого она ответила спокойно:
– Я прочитала все свитки и книги о них, какие смогла найти, ведь Изолт говорит, что нужно знать своего врага, чтобы уметь защищаться от него.
– Совершенно верно, – сказала ее сестра-близнец, бросив на мужа успокаивающий взгляд. – И когда же нам снова ждать Фэйргов, Изабо?
– Они вернутся весной, – отозвалась та. – В день весеннего равноденствия прилив достигает высшей точки, и именно тогда мы должны больше всего опасаться. Но до тех пор, пока мы держимся подальше от рек и озер, они не могут причинить большого вреда. Большинство их них могут сохранять свой сухопутный облик всего несколько часов, я читала…
– А как же Колдунья? – усмехнулся Лахлан. – Шестнадцать лет она жила среди нас, и никто, кроме меня, не понял, что она фэйргийка!
– Разве она не сказала тебе, что ее мать была человеком? – вмешалась Мегэн. – Возможно, то, что в ее жилах текла половина человеческой крови, облегчило ей эту задачу.
– А как же ее жуткая служанка? – не сдавался Лахлан. – Она была чистокровной фэйргийкой, но тем не менее тоже прожила среди нас шестнадцать лет. Даже при том, что в покоях Майи была купальня с морской водой, ей приходилось сохранять свой сухопутный облик много часов подряд.
– Это правда, – озабоченно признала Изабо. – Возможно, книги ошибаются…
– А может быть, Сани Ужасная была не такая, как остальные представители ее народа, – сказала Мегэн. – Я слышала, что Жрицы Йора проходят суровую школу и учатся переносить всевозможные лишения и боль. А мы знаем, что их план подготавливался многие годы, так что, возможно, у нее было много времени, чтобы научиться обходиться без воды.
– Хотелось бы мне знать, куда сбежала Колдунья, – пробормотал Лахлан, в своей обычной беспокойной манере меряя шагами пол. – Меня тревожит, что она рыщет где-то неподалеку, плетя против нас свои интриги и наводя чары.
– Не бойся, – устало сказала Мегэн. – Она должна была вернуться к своему народу; кроме того, разве Изабо не сказала, что у нас есть еще несколько месяцев, когда можно не волноваться о них? Давайте лучше подумаем, как выгнать Ярких Солдат, поскольку именно они сейчас наша главная забота.
– И на этот раз нужно вскрыть этот нарыв, – хмуро сказал Лахлан. – Тирсолерцы с их странными обрядами и жестокими порядками слишком долго были бельмом на нашем глазу. Понятия не имею, почему Эйдан Белочубый вообще дал им независимость. Они должны были подписать Пакт о Мире и присоединиться к остальному Эйлианану. И Эрран тоже!
Айен натянуто поклонился. Он был сыном Маргрит Ник-Фоган, Банприоннсы Эррана, чей клан был исконным врагом Мак-Кьюиннов. Не испытывая особой любви к своей холодной и высокомерной матери, Айен бежал из Эррана с учениками из материнской Теургии, чтобы предостеречь Ри о готовящемся вторжении Ярких Солдат.
– Чертополохи всегда стояли особняком, – отозвался он. – Но, возможно, пришло время, когда кланы Мак-Фоганов и Мак-Кьюиннов должны стать друзьями и союзниками, а не врагами. – В его голосе прозвучал легкий упрек, и Лахлан слегка покраснел и пошевелил крыльями.
– Это действительно так, Айен, и я не хотел обидеть тебя. Я очень рад видеть вас с женой под моей крышей, и хорошо понимаю, какую помощь вы можете оказать нам в установлении мира в Эйлианане. По меньшей мере, теперь известно, как Яркие Солдаты приходят на нашу землю, а твое знание болот поможет нам прогнать их, не говоря уж о твоих успехах в магии. Я не хочу, чтобы вы думали, что я не признателен вам за предложение помощи и поддержки и не понимаю, как трудно, должно быть, идти против собственной матери.