Для непосвященных жертвенником представляется куском камня, на котором приносятся дары богам. В истории с трипольцами дело обстоит несколько иначе. Вместо камня археологи находили жертвенную чашу. Да вот незадача - ее никогда не демонстрируют ни на одной выставке. В виду ее откровенной фалосо-вагинальной направленности. По крайней мере, так ее описывают учебники. И все. А нам улыбнулась удача, если это действительно жертвенник - то это могло означать, что нашими предшественниками неверно были установлены границы поселения. Выходило, что оно значительно больше, ведь культовое жилище располагалось в центре поселка, а от него кругами расходились обычные дома.
- Пойду за фотоаппаратом, - резюмировал находку Данилов. - И еще одеяло надо, на коленях, на голом грунте, мы долго не устоим.
- Ножи, кисточки и кельму не забудь. - Подсказал я, вооружаясь веником и совком. Прежде, чем приступить к тонкой работе участок следовало, тщательно вымести.
Увлеченность работой отключает чувство времени абсолютно и бесповоротно. Не помню, обедали мы с Даниловым или нет, но даже, если что-то и жевали, то делали это, не вылезая из раскопа. Мы не ошиблись, предполагая, что наткнулись на жертвенник. Это была огромная - шестидесяти сантиметров в диаметре чаша стоящая на гранитном квадратном камне на трех массивных ножках выполненных в виде... Да, ладно, чего стесняться, они были выполнены виде больших женских гениталий. Кроме того, вся чаша снаружи, была украшена подобной лепниной.
- Ого, похоже, что из этой посудины, - сделал замечание Данилов,- трипольцы пили за здоровье тех ворот, из которых весь народ.
Внутри чаши, мы нашли великолепно сохранившуюся женскую фигурку из обожженной глины, сидящей на глиняном троне. Чаша глубиной не более пяти сантиметров. Вокруг фигурки лежало три конские игральные бабки с вырезанными по диагонали бороздами. К тому же чаша была расписана змеевидным орнаментом. Не помню, на каком кадре сели аккумуляторы в фотоаппарате, поэтому Данилову пришлось вести съемку своим телефоном, благо, что его агрегат был оснащен 4-пиксельной камерой и мощной флеш-картой.
Толстостенная чаша весила около десяти килограмм, поэтому снимали ее мы с Даниловым вдвоем. Передав на попечение девчонок свой трофей, мы собрались, было вылезти из раскопа, но тут мое внимание привлек жертвенный камень - он был великолепно обработан. Длина пятьдесят три сантиметра, ширина - двадцать пять, а высота сорок. Я снова принялся за кисточку, освобождая грани камня от прилипшего грунта. На камне проступала резьба, неглубокие борозды, практически не видимые на сером граните, но их было много, они напоминали геометрические фигуры. Сложно описать чувства, какие я испытывал, это был азарт охотника гордого своей добычей. И адреналин... его было много, сердце разрывало грудную клетку. Еще бы, нигде ни в одной книге, ни одним автором не описывался жертвенный камень, чаши были, а вот камня - нет. Меня занимал его орнамент - смочив камень водой, мы смогли его увидеть и сфотографировать. Поясню свое состояние, обычно на камне, представители древних культур, наносили пиктограммы или смысловые рисунки. Это было что-то важное, раз кому-то, потребовалось в граните, используя примитивные орудия труда, наносить какие-то символы. Сомнений не было ромбы, и ломаные линии не могли оказаться случайными бороздами, возникшими в результате обработки камня. Это был специально нанесенный рисунок рукой человека!
Однако на этом сюрпризы не закончились. После того, как местоположение жертвенного камня было скрупулезно задокументированно и описано, я с трудом оторвал его от грунта. И это не смотря на то, что предварительно его обкопал со всех сторон, земля, словно, не хотела с ним расставаться. Перевернув глыбу тыльной стороной к верху, я снова принялся работать кисточкой. Сомнений не было, тут тоже была пиктограмма, только прорезанная в граните довольно глубоко - не менее двух миллиметров, спустя несколько секунд на меня смотрела свастика, выполненная в виде головы Горгоны. Восемь змей исходящих от центра создавали лучи, а их головы были наклонены вправо под углом в девяносто градусов. Я знал этот знак. Начиная с одиннадцатого века нашей эры и до Ивана Грозного, подобные амулеты носили выходцы знатных княжеских родов. Правда они были двусторонними, на лицевой стороне присутствовал христианский символ - в виде Пречистой Девы Марии или Распятия, а на обратной - Горгона. В трудах специалистов подобные амулеты назывались змеевиками, кроме того, указывалось, что носили их вместе с нательными крестами и преимущественно знатью. Назначение амулета до сих пор остается не ясным, но с уверенностью авторы говорили, что пришли они с Византии, поскольку там были широко распространены и свидетельствовали о пережитках языческих верований. Проблема заключалась только в одном - промежуток времени от камня лежащего у моих ног и шестнадцатым веком составляет «всего лишь» четыре с половинной тысячи лет. Территория распространения культа змеевика, огромна в пространстве! От Константинополя и до Москвы! А без малого, четыре тысячи километров! И пережил он междоусобицу Киевских князей и татарское иго, и дожил до «смутного времени». Впрочем, солярный знак, в виде свастики находят, как традиционный орнамент и в вышивке, так и в архитектуре вплоть до восемнадцатого века.