- Да. Мне нужны будут все фотографии с раскопа, даже те которые к делу не относятся, поэтому попроси всех ребят, чтобы со своих телефонов все фотографии, что успели отснять за эту неделю, слили.
- И, конечно, отправили тебе на почтовый ящик?- Улыбнулся Сашка.
- Совершенно верно!
Разрешив все вопросы, мы, наконец, пошли спать. Сашка в мужскую спальню, а мы с Татьяной в комнату куратора. А почему бы и нет?!
Глава 14.
Как ни странно это была первая ночь, что проспал спокойно без сновидений. Проснувшись с первыми лучами солнца, я разбудил Татьяну, мирно почивавшую у стены используя, по ее выражению «грязные приставания». У нас был практически целый час до пробуждения экспедиции, и мы им воспользовались на полную катушку. К моменту, когда экспедиция стала подавать признаки жизни мы, успев побывать вместе в душе, возились на кухне и на завтрак готовили яичницу. Яиц хватило на три сковородки, поэтому сесть в автобус голодными ребятам не грозило. Но это не помешало Рабиновичу с Данильченко положить глаз на последнюю банку армейской тушенки с гречневой кашей. Татьяна отбила их шумную атаку ополовником в том момент, когда я занимался сервировкой стола. Поэтому когда Сережка Данильченко сел за стол, красуясь огромной шишкой на лбу, я не понимая, где он умудрился так приложиться, порекомендовал приложить к ушибу холодную ложку. Сашка Рабинович, гогоча и потирая покрасневшую шею, заметил, что он был на кухне и пробовал приложить к ушибу половник из нержавеющей стали, но ему это не помогло. С утра он блистал своими замечательными, фиолетового цвета синяками, которые изумительным образом шли от бровей и до век. Поэтому, можно было подумать, что парень не побывал в потасовке, а сменив ориентацию, нанес себе макияж. Под глазами синяков не было.
Утренняя возня и дружеские перебранки заставляли отвлекаться от печальных воспоминаний.
Собравшись после завтрака, ребята отправились на автостанцию. Вместо того, чтобы помочь Татьяне, мне пришлось тащить на себе жертвенный камень. Душу грели тайные мысли, что Рабиновичу, придется, помимо своих вещей тащить еще и этот кусок гранита. Такова была моя месть на его попытку оставить меня без провианта. Хотя, зная Сашку, я совершенно не удивился, если он убедит кого-то ему помочь, причем совершенно бесплатно, довезти тяжелый артефакт к нему домой.
После отъезда экспедиции рейсовым автобусом я вернулся в опустевшее жилище и первым делом провел инвентаризацию продуктов. Было не густо, но если еду готовить самостоятельно, то на пару дней должно хватить. С деньгами дела обстояли несколько хуже. Поскольку на билеты с трудом удалось насобирать, в ход пошла даже мелочь. Если деньги перевести в сигареты, то мне пришлось бы экономить, чтобы дотянуть до вторника. Сашка обещал вернуться с деньгами. Спасибо Холмогорову, у меня остался его мобильный с безлимитным пакетом связи. По крайней мере, я был обеспечен средством коммуникации. Приняв решение остаться, я совершенно не учел, что денег может не хватить прожить всего двое суток.
Чтобы ехать в райцентр и там договариваться о парковке машины на неопределенный срок, не могло быть даже речи. Эту проблему нужно было решать по месту в поселке. И желательно без денег. Но обращаться к главе поселкового совета за помощью, учитывая историю с нашим заселением, не хотелось. Оставался еще один вариант, позвонить Новицкому. Что я и сделал.
Трубку долго не поднимали, но я был настойчив. Наконец гудки сменились голосом. Обрисовав в ярких тонах свою вчерашнюю встречу с профессором Шило, я между прочим, изложил свою проблему относительно университетского транспорта. Услышав, после минутной паузы, спасительное «Жди. За тобой приедут», я позволил себе расслабиться и, войдя в фойе клуба, впервые за неделю, прикоснулся к кию на бильярдном столе.
«Чужак» просился в угловую лузу, но в момент удара, из раскрытой двери, раздался протяжный гудок, я смазал и соответственно шар беспомощно, словно, щенок стукнулся в борт стола и, не достигнув цели, откатившись к центру, замер.
- А что б тебя... - невольно вырвалось проклятье в адрес шара.
- Это вы меня так? - За спиной, где еще секунду назад никого не было, раздался голос.
Я обернулся, в шагах тех стоял неказистый мужичок, по внешнему виду его возраст застрял где-то между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Практически лысый череп обрамляла полоска шириной не более двух сантиметров, седых волос, мохнатые, как у Брежнева брови свисали на карие глаза, из-за чего практически не было видно ресниц. Портрет незнакомца завершал дряблый подбородок и орлиный нос.
- Нет, что вы. По шару смазал.