- Боже, ты не поверишь, Дир. - Пока мы шли, Михал Михалыч не только успокоился, но и заметно стал бодрее и оживился.
- Это во что?
- Этот запах! Он знаком мне с детства. Знаешь, я многое отдал, что бы свои последние минуты встретить здесь, на берегу Буга.
- Не говорите глупости, - вспылил я на своего провожатого, поскольку не люблю подобных сантиментов, - вас стариков хлебом не корми, дай поговорить о вечности.
- Да, я знаю, - согласился Новицкий, когда, наконец, мы вышли к берегу реки, - молодых людей раздражают разговоры о смерти. Молодость и смерть - понятия противоречащие друг другу. И это нормально. Вы живете надеждой и целеустремленностью, мы старики - прошлым и воспоминаниями. Таков закон природы.
Я смотрел на реку. То, что осталось от дамбы - едва угадываемая полоса железобетона под водой соединяла два берега и создавала не большой порог - высотой не более тридцати сантиметров. Вода с дамбы шла плотной стеной и завораживала взор. Изредка перепрыгивающая через преграду рыба нарушала покой реки справа и плюхалась в водоворот течения слева от дамбы. На противоположном берегу стояли развалины машинного, как я догадался, отделения ГЭС. При желании, по самой дамбе, можно было перейти на противоположный берег, правда, для этого следовало снять обувь и, не рискуя замочить шорты перебраться в соседнюю, Винницкую область. Нас от нее отделяло всего пятьдесят метров поверхности реки.
Противоположный берег, хоть и не был лишенный растительности, старые вербы и очерет у берега, украшали пейзаж, но все же он выглядел скромнее нашего. Тень деревьев с нашего берега достигала почти середины Буга, поэтому смотреть на воду было вдвойне приятно, и я подумал, что для полного удовольствия мне не хватает удочки, что б душа достигла умиротворения и блаженства. Словно завороженный я продолжал смотреть на воду, а внутри меня происходили, какие-то непонятные, своей новизной ощущений процессы. Мир словно растворялся вокруг меня: пропало пение птиц, переставал существовать берег, я больше не ощущал присутствия Михаила Михайловича, вода наполняла меня новым содержанием. Каждая клетка моего организма получала невероятный приток энергии, которая исходила из реки. Все проблемы и невзгоды, которые еще час назад меня волновали, словно, перестали существовать. Необыкновенное ощущение свободы и легкости - было моей реакцией, потоки энергии исходящие откуда-то из крестца позвоночника, буквально уносили мою сущность вверх. Почва перестала быть опорой, я закрыл глаза и сразу почувствовал невесомость. В мою голову ворвался миллион голосов, я их перебирал, словно вручную настраивал радиоприемник на любимую станцию, одни голоса замолкали, а другие, наоборот, усиливались. Я искал особенный, тот, который действительно мне был нужен. Наконец я его услышал. Сперва, тонкий, неотличимый, от десятков тысяч других, он усиливался с каждым мгновением, пока, наконец, в мою голову не ворвался мощный поток . Мозг непривычно быстро, словно сухая губка воду, впитывал получаемую информацию. Словно иссекаемый гейзер, поток снизил скорость передачи, а затем и вовсе пересох. Тело опустилось вниз, верным признаком того, что мозг берет его под контроль - была сильная слабость и дрожь. Наконец пришла обжигающая боль, она коснулась моих ступней и стала подниматься, вначале до щиколоток, а затем, выше до колена и бедра. Я открыл глаза и опустил взгляд на то, что приносило мне боль - это была вода. Она изменилась, из темно-зеленной превратилась в яркую фосфорицирующуюся субстанцию, я видел, как микроскопические точки светящиеся сами по себе превращались в яркий поток света. Все, что проплывало в воде вокруг меня, существовало в новом свете, от микроскопических точек - микроорганизмов и водорослей - до больших, и сложных по строению обитателей реки - рыб. Все это многообразие имело свой цвет и оттенок, чем сложнее был организм, темнее его цвет был. Самые яркие, обладающие практически белым светом, были простейшие одноклеточные организмы, рыбы выдавали себя розовым свечением. Я видел от пурпурного рака, которого течение оторвало от дна и несло через дамбу и до темно-зеленной черепахи, что наполовину закопалась в дно. Огромный пятиметровый сом лежащий на дне под стеной дамбы светился фиолетовым светом. Пестрый мир завораживал. Ощущение праздника омрачала боль, которую причиняла вода. «Расступись»- мысленно скомандовал я и, словно стрела побежала от моих ног к берегу, так клином расходилась вода, обнажая бетонную стену дамбы. Я сделал шаг к лесу и залюбовался его новым великолепием - нежно голубая листва свисала с фиолетовых веток. Я посмотрел на место, где стоял на берегу Михал Михалыч и был поражен - это был настоящий факел цветов и оттенков, от черного и фиолетового до красного и огненно желтого. Огонь, казалось, вырывался из-под земли и, двумя полусферами обходя тело, смыкался на макушке. Я вышел из реки, но стоило только ногу поставить на берег, как мир приобрел обычную окраску, которая знакома каждому с детства.