Я с трудом открыл глаза. И снова закрыл. Чудовищно хотелось спать.
- Да вставай, ты, наконец.
Веки, словно свинцовые, нехотя раскрылись. Надо мной нависал Новицкий.
- Что-то случилось? - С спросонья спросил я.
- Нет, ничего не случилось, просто нам пора собираться, а ты уже два часа спишь. - Михал Михалыч отпустил мое плечо и снял с меня свою куртку, под которой я себя достаточно комфортно чувствовал. - Нам еще в Гайворон ехать. Или забыл?
Я принял сидячее положение. На футболке висел целый ворох веточек и прошлогодних листьев. Несколькими движениями я струсил этот мусор. От прикосновения руки тело отозвалось болью. Правда, она не была такой острой как прежде, но все равно ощущения не были приятными. Тело болело, словно имело секс с центрифугой. Сравнение мне понравилось, и я улыбнулся.
- Раз улыбаешься, значит с тобой уже все в порядке. - Сказал Михал Михалыч наблюдавший за мной со стороны. - Вставай, хватит сидеть, пора идти.
Не возмущаясь, что само по себе было с моей стороны, великим делом. Я принял вертикальное положение и молча удалился в кусты - природа звала. Новицкий не дожидаясь меня, молча пошел той же тропкой, что мы шли к реке, наверх.
Когда я подошел к «Виллису» машина стояла с заведенным двигателем, Новицкий прогревал его, хотя жара стояла невыносимая.
- Я готов.
- Садись, будем ехать. Сейчас уже четыре дня, пока доедим - все семь будет. - Сообщил Михал Михалыч. - С вашей телегой на буксире сильно не разгонишься.
- Вот и замечательно, я хоть высплюсь.
- Не надейся.
- Это почему?- Удивился я.
- После узнаешь.
- Это что за тайна? - Сказал я, влезая на переднее сидение.
- Тайны нет никакой, - ответил Михал Михалыч, трогаясь с места. - Просто у всех людей после подключения к полю бывает разная реакция организма, но все страдают одним - бессонницей.
- Неужели? За что такое наказание?
- Это не наказание. Просто организм, получив значительную подпитку от поля, длительное время ее использует. Поэтому сон не нужен. Рекомендую побольше читать. Помогает причесать мысли. По крайней мере, в ближайшую неделю тебе сон не грозит.
- А потом?
- Снова спать будешь, - Михал Михалыч замолчал, видимо подбирая нужное слово,- И станешь почти нормальным человеком.
- А вы то же подключаетесь к полю?
- Нет, не подключаюсь. Мне кажется, что более одного раза это сделать не возможно. Все, что нам необходимо просто приходит. Мы получаем любые знания, которые нужны, но в поле уже никто не входит.
- А вы тоже ее во сне видите?
- Хозяйку? - Переспросил Михал Михалыч. - Конечно. Уже шестьдесят лет мы знакомы. Я подключился, когда меня тут расстрелять пытались, а поле защитило и открылось. Но предлагаю тебе с расспросами повременить. Я тебя в Гайвороне познакомлю с человеком, который целенаправленно занимается исследованием поля. Он способен на любой вопрос ответить.
- А многих людей вы сюда возите?
- Нет, да и зачем? Поле открывается человеку не по тому, что он находится здесь. Оно само находит человека, который ему интересен. Есть люди, которые подключались и в Европе и в Азии. Портала между мирами не существует. Да и не каждому это дано. Мой внук Мишка, как не хотел, а подключиться не смог, пока еще. Но он не теряет надежды. Говорит, что преступников будет ловить больше.
Мы подъехали к экспедиционному газику. Он одиноко стоял на обочине проселочной дороги. Новицкий быстро и без суеты установил сцепку, меня на помощь не звал, а я и не напрашивался - понимал, что в таком состоянии помощник из меня неважный. Чтоб развернуться нам пришлось захватить по траектории движения небольшой участок рапсового поля. Выскочив на трассу, Михалыч быстро достиг крейсерской скорости в пятьдесят километров в час, и мы достаточно монотонно поехали дальше.
Глава 16.
Как и предполагал Новицкий в Гайворон мы въехали, когда стрелки часов показывали четверть восьмого. Город находился в низине. Спустившись по узкой улице вниз, в центр мы благополучно переехали нерегулируемый железнодорожный переезд, свернули направо, мимо проплыл рынок, затем паровозное депо. У его въезда на постаменте застыл сверкающий черной краской, красавец паровоз. Зато местный парк, находившийся слева от дороги, оставил о себе не самое приятное воспоминание. Старые, покрученные, еще живые деревья чередовались с сухостоем, заросли сирени плотным кольцом сомкнувшись вокруг парка, создавали впечатление на закате солнца, места глухого и жуткого. Свернув еще раз направо, возле заброшенного одиноко стоящего здания на отшибе с выгоревшей вывеской «Белая акация» мы проехали не более ста метров и остановились.
- Приехали. - Сказал Михал Михалыч и, не глуша мотора, пошел к воротам.