Мне не оставалось ничего другого, как ждать приезда Орлика и обставить все дело так, что бы ему стало невыгодным избавляться от меня. Знать бы чего ему от меня надо!
Глава 20.
Приняв решение молчать, я почувствовал себя легче. По крайней мере, зная, что меня будут искать и единственной надеждой на спасение была оттяжка времени. Чем меньше его будет у бандитов, тем больше у меня. Старлей Новицкий врядли оставит подобные выкрутасы безнаказанными. Из его дома выкрали человека! Значит, придется вытерпеть угрозы, унижения, а возможно и пытки. «Главное молчать» - внушал я себе. Не говорить ни слова.
Почему-то, вспомнился случай из далекого детства. Дело было летом, как раз я - первоклассник гордый полученным аттестатом проводил каникулы в бесшабашном озорстве, наслаждаясь заслуженным отдыхом. По обыкновению, после обеденного зноя, когда наступала вечерняя спасительная прохлада, приходило время коллективных игр. Набор развлечений не отличался разнообразием: козаки - разбойники, футбол и рыцарские турниры на деревянных мечах. На особом положении была игра в войну. Мы все были октябрятами и поэтому процесс жеребьевки команд на «наших» и «немцев» нередко заканчивался спорами, а иногда и потасовками.
В процессе игры я был захвачен «немцами» и препровожден в штаб противника, где ко мне применили, подсмотренный в фильме о подпольщиках, универсальный для всех времен и народов, совершенно настоящий, способ дознания - дыба. Вначале меня поставили на, кем-то выброшенную, старую эмалированную кастрюлю под деревом. Затем связанные алюминиевой проволокой за спиной руки при помощи переброшенной через ветку веревки стали поднимать вверх. Было больно, помню, что стоять приходилось буквально на носочках, затем веревку закрепили, обмотав вокруг ствола соседнего дерева и после очередного вопроса о паролях и явках, я, подражая любимым киногероям, плюнул мучителю в лицо. В ответ он, сволочь, вероятно, подражал антигероям, ударом ноги выбил из-под меня кастрюлю. Адская боль, выворачивая руки из плечевого сустава, пронзила меня. Я потерял сознание.
Меня нашли старшие лет на пять ребята в подвешенном состоянии, когда уже смеркалось. Я был горд, что выдержал испытание и не выдал военную тайну. Кроме того, тешил самолюбие тот факт, что обидчик, выбивший из-под ног старую кастрюльку, был нещадно избит моими спасителями. Этот случай поднял мой престиж среди уличного сообщества на невиданную высоту в глазах сверстников. Правда, если мне не изменяет память, тот случай был последним, когда мы играли в войну. Она, по всеобщему решению, была заменена футболом.
Из воспоминаний меня вывел шум мотора. На базу похитителей въехала машина и это не предвещала для меня ничего хорошего.
Настроение поднял одинокий лучик, пробившийся сквозь тучи и весело осветивший мое пристанище. Солнце стояло в зените и, по сути, летний день только начинался. Я сидел, прислонившись к стене и, наблюдал за лучом - он словно живой и веселый бельчонок пробежал сквозь окно, спрыгнул на пол и, метнувшись по полу, застыл на стене. В такие минуты понимаешь ценность жизни. Мелочи, не имеющие значение в повседневной суете, приобретают глубочайший смысл накануне неизвестности. Смысл бытия открывается людям только в канун глубочайших испытаний - жизнь дана, что бы наслаждаться ее радостью и любовью.
В тишине не громко, но отчетливо с интервалом в несколько секунд, раздалось три удара исходивших из угла сарая. Я с удивлением уставился на место, откуда исходил стук. Я готов был поклясться, что он воспроизводился не с наружи, а внутри сарая, словно, рядом находился кто-то и стучал в пол. Не обнаружив ничего подозрительно, кроме старого ящика валявшегося в углу я отвернулся, но, увы, луч уже исчез - туча затянула островок моей радости.
До моего слуха донесся шорох, и я снова повернул голову в сторону угла. Из ящика что-то стало вылазить, оно приподнялось ровно настолько, что я вначале принял незваного гостя за кота. Потом, присмотревшись, чуть не заорал от страха. Это была человеческая голова. Маленькая, словно у годовалого ребенка, но с невероятно длинными волосами. Существо упрямо смотрело в упор, хотя большая часть, кроме лба и глаз, скрывалась за досками ящика. Оно изучало меня, по спине неприятно пробежал холодок. Наконец, я произнес:
- Чур, меня!
- Зачем, человек, щура зовешь? - вопрос прозвучал у меня в голове, хотя в сарае было тихо.
- Ты кто? - спросил я.
- Ой-ой-ой, - все также мысленно простонал гость. - Зачем кричать? Просто подумай. И рот открывать не надо.
- Ты кто? - подумал я.
- Мы Банник и Гумник. Живем мы тут.