- В некотором смысле вы, Дир, как и все мужчины, сгущаете краски. - Жена профессора умела легко и не принужденно говорить на щекотливые темы. - Мы с Иван Ивановичем пригласили вас к себе в гости потому, что совершенно искренне хотели с вами познакомится ближе. Скажу даже больше, Иван Иванович готов оказать вам посильную помощь в переводе в любой, какой сами выберете киевский вуз.
- Это, за какие заслуги меня выкрали, избили, а потом в наручниках привезли в Киев? Неужели, что бы поесть шашлык и составить протекцию при переводе в столичный вуз? - Съехидничал я. - Кстати, а вы знаете, что в результате этой спецоперации погибло двое подручных Александра Васильевича? Очень профессионально все сделали. Шум подняли на весь район. Думаю, что вам следует задуматься, прежде чем в Гайвороне продолжать свою деятельность.
- Саша, дружочек, повяжи Диру повязку на глаза, она в кармане за сиденьем. - Анна посмотрела в зеркало заднего вида с такой ненавистью, что готова была меня испепелить. - Это мера, юноша, для твоей же безопасности. Таким же способом ты покинешь наш дом сразу, как только Иван Иванович сочтет это возможным. И не вздумай мне перечить иначе в багажнике поедешь!
- Ради бога, - рассмеялся я.- Только лишнее это. Не скрою, в Киеве мне бывать приходилось, правда, лет десять назад. В Киевский университет пытался поступать после окончания школы. Но, как вы понимаете, безуспешно. Самостоятельно могу по городу передвигаться только от железнодорожного вокзала и до университета. А сейчас ночь, я уже с трудом понимаю, где мы едем. Единственное, что могу сказать с уверенностью - мы сейчас находимся на правом от Днепра берегу. Правильно?
Но Анна не удосужилась, не только ответить, но и даже не взглянуть на меня в зеркало. Пока я мило беседовал с художницей, Орлик достал из кармашка за передним сидением широкую черную ленту и принялся мне бинтовать глаза. Я не возражал. По крайней мере, черная ленточка давала мне шанс выйти из этой передряги живым.
Когда эта, не хитрая, процедура по безопасности была закончена, я удобно устроился на сидении и попробовал задремать. Но вместо отдыха мой мозг начал бурную деятельность.
В начале, когда на глаза непривычно давила повязка у меня перед глазами стоял яркий столб света, затем постепенно он рассеялся, и стали проявляться какие-то движущиеся образы, состоящие не из цветов, а из оттенков серого цвета на черном фоне. Никогда не думал, что существует такое их количество! Не осознавая, что за образы рисует мозг, я просто созерцал, рассчитывая, что это игра моего воображение не придавал этому обстоятельству никакого значения. Но это продолжалось до того момента, пока я ясно не увидел образ человека, он шел на перерез, машине пересекая ее вектор движения. Еще минута и столкновение станет неизбежным. Я сжал кулаки и словно онемел. Когда до человека оставалось менее тридцати метров, Анна резко затормозила. Послышался визг шин по асфальту. Запахло паленой резиной. Меня здорово тряхнуло и я лбом, приложился о водительское сидение.
- Вот козел, пьяный в стельку. - Послышался комментарий Анны. - Чуть машину не угробил!
- Ехали б вы, Анна Григорьевна, медленнее. А то не ровен час... - Заметил Орлик.
- Не каркал бы ты, Александр Васильевич. - Жестко, сквозь зубы процедила женщина. - Буду я из-за этих уродов тащиться, как черепаха.
- Иногда стоит поостеречься.
- Не в этой жизни, Александр Васильевич. - Шило рассмеялась.- Знаешь, как в таких случаях говорит Иван Иванович?
- Как?
- В следующий раз обязательно, но не сегодня. Здорово, правда? Звучит как жизненное кредо. В жизни надо уметь рисковать!
Орлик промолчал. Какой смысл спорить с вздорной бабенкой. Шанс такой доказать, что она не права - практически равен нулю. Несмотря на ядовитые реплики в салоне, машина заметно снизила скорость - деревья у обочины уже не мелькали, а плавно проплывали.
Мы выехали за город. Деревья стояли плотной стеной по обеим сторонам от дороги. Машина заметно прибавила скорости. Дама, по-видимому, окончательно успокоилась и включила магнитолу. «Птица счастья завтрашнего дня. Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня» неслось из динамиков популярная в восьмидесятые годы песня. Она была моей ровесницей. «Главное, что бы не оказалась моей погребальной»: промелькнула в голове трусливая мысль. Тут же отогнав ее от себя, я попытался сосредоточиться на своих новых приобретениях. Пока их было две, изменения коснулись органов слуха и зрения. Еще я научился вступать в контакт с нежитью. Правда, такое приобретение для меня могло закончиться плачевно - расскажи кому, неравен час место будет уготовано в психушке. На лицо все симптомы душевнобольного человека.