Глава 18
Каролина
После очередного ритма, надо признать, довольно жуткого, который выдавали мои стучащие зубы, Миану трагически вздохнул. Поднявшись со своего лежака, подошел ко мне и накрыл созданным эльфийской магией покрывалом. Я попыталась возразить, но понять жалкое протестующее мычание можно было, скорей всего, только по интонации. И то с большим трудом.
— Кариэлла, я создам еще одно, — устало ответил ушастик.
— Сппасиббо. — выбила я.
— Я не понимаю — ты же маг, притом, достаточно сильный. Почему не согреешься?
— Не хоочуу.
— Почему? — темный эльф вопросительно поднял бровь. Я же, освободив часть лица из покрывал, показала язык. Он скривился. Впрочем, я тут же была наказана. Чем? Да тем! Сама себе так прикусила язык, что в глазах защипало. Взвыв раненым волколаком, я снова накрылась с головой. Теперь уже к зубной дроби добавилось жалостливое постанывание. В следующее мгновение покрывала были выдраны из моих закоченелых пальцев. Не успела я возмутиться таким безобразным произволом, как почувствовала снова приятное тепло ткани. Вот только вместе с покрывалом…
— Миану! Что ты делаешь? — от возмущения даже перестала стучать зубами. Темный лишь крепче обнял и прижался к моей спине.
— Нет, я так не хочу!
— Кариэлла, я не собираюсь ничего предлагать, кроме… спокойного сна, — ехидно так ответил дроу. Но услышав мое недовольное фырканье, уже спокойно добавил:
— Не знаю, как ты, а я хочу спать. В тишине! — Хотелось ответить какой-нибудь гадостью, но в последний момент передумала. С дроу действительно становилось теплей. «Так зачем же его прогонять»? Вот с такими эгоистичными мыслями я, довольная и согретая, заснула.
Мне снилось что-то пестренькое, яркое и веселое. Было хорошо и спокойно. И ужасно жарко. Именно последний факт послужил причиной для моего пробуждения. Стальное кольцо рук покоились на моих… эм… бедрах. А сама я бесстыдно развалилась на груди дроу. Быстренько возблагодарив богов, за то, что мне позволили проснуться первой и, возможно, пылающие щеки останутся лишь моей тайной, я начала осторожно высвобождаться из объятий Миану. Но молиться я не умею — и вот результат! Из-под полуопущенных ресниц за мной с интересом наблюдали хитрющие синие глаза.
— Доброе утро, — промямлила я, пытаясь скрыть смущение. Дроу, по всей видимости, решил меня добить. Заправив прядку выбившихся из косы волос за ухо, он промурлыкал:
— И тебе доброго утра, котенок.
— Как ты меня назвал? — судорожно начала выбираться из объятий этого гада ушастого, а заодно и из покрывал. Наконец освободившись, я решила гордо удалиться к бегущей недалеко речке, но… Гордо не получилось. Одной ногой запутавшись в мягкой, ткани я замахала руками, словно малолетний дракон — крыльями в первом полете, и, все же не удержав равновесия, полетела к земле.
Медленно и с высоко поднятой головой удаляться было уже поздно. А громкий, заразительный смех дроу не позволил удержать улыбку и мне. Щелкнув его пальцами по носу, чтобы жизнь малиной не казалась, весело убежала умываться, заранее предупредив Миану, что с него причитается завтрак за доставленные неудобства.
С Миануэлем было легко. Чем больше проходило времени, тем яснее я понимала, что он «мой человек», ну или не человек. Не важно! Знаете, как бывает? Встречаешь кого-то, проводишь с ним день или несколько часов, но уже чувствуешь определенную схожесть с собой. Нет, о полном доверии и речи не могло быть! Но то, что мы свободно общались так, словно всю жизнь знакомы, говорило о многом. Умело обходя тяжелые для каждого из нас темы, мы находили еще столько других, занятных и интересных, что часто засыпали только под утро, обсуждая или рассказывая какой-нибудь смешной эпизод своей жизни. К слову, ночи по-прежнему были холодными. Но я уже привыкла и спокойно относилась к своей «грелке», не поднимая шума и не роняя поутру себя любимую.
Дроу был отличный рассказчик! Меняя тембр голоса, интонацию и выражение лица он мастерски изображал своих придворных и знакомых. Часто поднимался и демонстрировал то или иное действо. Я смеялась до слез!
Не смотря на легкость в общении и веселый нрав, очень часто я ловила на себе внимательный взгляд дроу. Серьезный и изучающий. Впрочем, он почти сразу же менялся и приобретал знакомую теплоту, так что поначалу мне все это казалось лишь причудами моего не совсем здорового воображения… Но спустя какое-то время, я поняла: то, что раньше я приняла за достоинство характера темного, есть обычная осторожность и неимоверное терпение. Его глаза словно говорили: «Не отвечай, если не хочешь. Я подожду. И рано или поздно все узнаю сам».