Воспоминание оборвалось.
========== Глава 6. Повестка ==========
Вновь Белль блуждала в белом тумане, который кажется становился все реже и реже. Если раньше Белль с трудом могла разглядеть свои собственные ноги, то теперь ей было видно все на расстоянии метра. Надо признать это сильно облегчало поиск предметов, которые, словно своеобразные порталы, носили ее по памяти Румпеля. И вот она отыскала сразу два предмета: свиток пергамента и шаль, которая Белль была прекрасно знакома. Шаль Бэйлфайера, которую Голд сделал своим талисманом. С нежностью Белль сжала ее в руках, прижала к щеке и тихо заплакала по Бэю и по навсегда разбитому сердцу Румпельштильцхена.
Некоторое время спустя Белль накинула шаль себе на плечи и подобрала маленький свиток. Совсем маленький, содержащий в себе немного информации, но зато какой. Эта была повестка. Лицо Белль сделалось очень серьезным, но прежде чем она сама успела как-то отреагировать, туман рассеялся и уступил место торговой площади в каком-то маленьком городке.
Посередине, на грубо сколоченном, деревянном помосте, стоял глашатай и призывал людей вступить в ряды армии герцога, дабы «защитить род людской от чудовищ мерзких». Впрочем, пропаганда была лишь дополнением к его основной роли, а роль эта заключалась в выдаче повесток призванным в ряды бойцов против воли. Белль стояла достаточно далеко от помоста и толпившихся около него мужчин. Рядом с ней стоял довольно молодой человек и рассматривал свою, уже полученную повестку. Похоже, что читать он не умел.
- Румпельштильцхен, - выкрикнул глашатай.
Белль повернула голову в его сторону. Бочком, осторожно пробираясь через толпу, Румпель подошел к помосту и взял протянутый ему свиток.
- Готлиб! - тем временем выкрикнул глашатай имя из следующей повестки.
- «Ему бы ознакомиться с алфавитом», - подумалось Белль. Наверное от напряжения и раздражения, которую у нее вызывала вся эта ситуация. Впрочем причины были глубоко личными и совершенно неуместными.
Румпель тем временем выбрался из толпы и уверенно шел по направлению к ней. Все казалось настолько реальным и естественным, что на минуту у нее даже замерло сердце: Быть может он видит меня? Но естественно это был бред, самообман, невысказанное желание. Румпель подошел к мужчине, не умеющему читать..
- Страшно? - спросил у него Румпельштильцхен.
- Не совсем ясно, - нахмурился парень, - Что тут написано?
- Там написано твое имя, потом приказ собраться завтра на этой же площади и имя герцога Пограничья со всеми прилагающимися к нему титулами, - пояснил Румпель.
- Ясно… И да. Страшно, - сказал парень, - А тебе нет?
- До дрожи! - уверил Румпель, - Но для себя я вижу некоторые возможности, на которые и надеяться не смел.
- Какие такие возможности? Умереть быстро или умереть медленно?
Они оба рассмеялись, а затем Румпель, с улыбкой, но уже несколько печальной, сказал:
- Ты явно не из моей деревни.
Воспоминание сменилось.
Белль оказалась в доме прях. Теперь в доме Румпеля и Милы. Здесь все поменялось. Не было лавок, только стулья. Другой стол, дешевле. Но вот всякая мелкая утварь была явно лучше и аккуратнее, чем у старух. Стены украшали рисунки, появились какие-то странные безделицы. Мила сидела за столом и трудилась над той самой шалью, блаженно чему-то улыбаясь. Белль села напротив нее, пытаясь определить как много времени прошло со дня свадьбы. Лицо не давало ответов. У нее даже руки не загрубели, только кончики пальцев казались тверже.
Дверь отворилась и в дом, как ураган ворвался Румпель. Уверенный, с идиотской улыбкой во весь рот.
- Мила! Мила!
- Да! Почти управилась! - отозвалась Мила
- Ай, да умница!
- Есть на кого равняться.
Последнее произнесено было немного кокетливо, но явно ей претило. Природно было несвойственно. Только грубая прямота. Мила слегка приподнялась для краткого приветственного поцелуя, которым одарил ее супруг, и подозрительно уставилась на него, отходящего в сторону с перекошенным от едва сдерживаемой радости лицом.
- Ты сегодня рано…
- Мила! С ткацким делом покончено. Я иду на войну.
- Воевать с ограми? - Миле стало как-то совсем не весело.
Белль тоже, так как Румпель вне всяческих сомнений нашел самый странный повод для радости из всех. Ну не был он похож на человека, который готов ринуться в бой и убивать, убивать, убивать врагов без оглядки. Ну, во всяком случае, пока. Мрачный муж Белль совмещал в своем образе множество противоречивых качеств.
- Завтра боевая подготовка, - эти слова он чуть ли не пропел.
- Постой! Румпель! Но война — это страшно. Люди о таком врать не станут.
- Знаю, милая, знаю, - Румпель наконец сел, рядом с женой, и взял ее за руки, - Сказать по правде самому страшно. Но это то, чего я ждал всегда. Всю свою жизнь. Пойми! Невыносимо когда тебя меряют грехами твоего отца.
- То, что все знают его как труса не значит, что и ты такой же, - возразила Мила, грустно и ласково глядя ему в глаза.
- Я бы к ней прислушалась, - прокомментировала Белль.
- Это понятно нам с тобой, но не другим, - последовало ответное возражение, - Я пойду воевать и смою с себя клеймо отцовского позора.
- Что же. Ступай! - смиренно согласилась Мила и добавила поучительным тоном, - Будь храбрым! Стань героем!
Белль прыснула со смеху. Она конечно не сомневалась, что Румпель способен на героизм, но в данных обстоятельствах, все,что он мог сделать — погибнуть наравне с остальными без особых заслуг. Героизм все же означал для них с Милой очень разные вещи.
- Как я тебя люблю! - нежно проговорил Румпель и ближе пододвинулся к жене.
- Как я тебя люблю! - передразнила Белль, и невесело рассмеялась.
- И я тебя, - сказала Мила, - А когда возвратишься…
- Я тебя засыплю упреками и убегу с Киллианом, бросив собственного ребенка, - вставила Белль.
- … Ко мне, то заживем так, как всегда хотели, как всегда мечтали…
- Счастливой семьей,- закончил предложение Румпель и прижался лбом к голове Милы.
Воспоминание сменилось.
Теперь Белль оказалась в солдатском лагере. На дворе была зима. В этот раз она стояла как раз рядом с Румпелем, облаченным в легкую солдатскую кольчугу и длинный темный плащ.
- Солдат! - крикнул человек, старше по званию
- Я? - изумленно спросил Румпель, как-будто рядом был кто-то еще
- Стереги ту клеть! - суровый военный указал на прямоугольный предмет, покрытый сверху куском мешковины, лежавший в видавшей виды повозке.
- А что в ней? - спросил Румпель, ткнув пальцем в сторону клетки.
Белль ожидала, что его сейчас отчитают за излишнее любопытство, но этого не произошло. Ей и самой стало очень интересно, что в ней.
- Пленник, - ответил военный, - Поможет победить в битве с ограми. Аккуратнее. Тварь изворотливая.
Белль не сомневалась в искренности предупреждения, но ей все же казалось, что тот,кто способен огров одолеть будет нуждаться в большем пространстве. А в эту так называемую клеть мог поместиться разве что ребенок.
- Слушаюсь и повинуюсь, - сказал Румпель и отправился выполнять поручение.
Какое-то время он и Белль прибывали в полной тишине. Периодически Румпель сжимал рукоятку своего меча. Вдруг раздался голос, жуткий, свистящий, потусторонний, и дважды позвал Румпеля. Голос исходил от клетки.
Румпель резко обернулся, подошел вплотную и поднял покрывало.
- Да ты ребенок! - удивленно воскликнул Румпель.
Белль посмотрела на пленника. Это был совсем не простой ребенок. Точнее была. Рыжеволосая девочка, лишенная глаз. Кажется рожденная без них, но откуда же тогда взялись длинные уродливые шрамы во все лицо?
- Пить…-прошелестела она и указала на ведро с водой, - я не пила много дней…