– Но она твоя дочь! – произнесла Анна, не веря своим ушам.
– Именно поэтому я промолчал. Селин уже не маленькая девочка, ей не нужна забота отца, ей нужно крепкое плечо мужчины.
– А ты?
– А я буду приглядывать за ней! Останусь другом, который помог в трудной ситуации.
Анна просто не могла поверить услышанному. Как мог добровольно отец отказаться от собственного, пусть и повзрослевшего, ребенка? Почему ни разу не попытался поговорить с Селин? А зная почти болезненное желание графа продолжить свой род, эта мысль и вовсе не укладывалась в голове. Но понимание пришло на удивление быстро, и в памяти восстала притча о суде царя Соломона, заставившая душу проливать немые слезы.
Это был не отказ – это была жертва, на которую сознательно пошел отец, чтобы уберечь собственное дитя. Лучше уж он будет жить с тяжким бременем на сердце, чем истиной погубит собственную дочь. Вампир позволил Селин идти своим путем, позволил ей сделать выбор, четко осознавая, что не сможет все время находиться подле нее, чтобы уберечь от беды. Неведение было ее лучшим защитником, потому граф решил не вмешиваться, не зная наверняка куда их унесет рок событий.
– Ты ведь поэтому пощадил Виктора? Не из-за обещания, данного Селин; не из-за чувства долга перед ней или права первого прошения…ты пощадил его потому, что тебя тронула мольба собственной дочери! Ради нее ты отступился от собственных принципов, от мести, от справедливого возмездия.
– Только не говори об этом никому, я, знаешь ли, дорожу своей репутацией, – усмехнулся вампир, глядя в след удаляющейся всаднице, одной рукой притянув принцессу к себе.
– Раньше я думала, что никогда не смогу сказать тебе этих слов, боялась признаться себе в собственных мыслях, ибо тени предков всегда стояли за моей спиной, а когда их не стало, место духовного палача заняла совесть, пытаясь обратить в вину зарождающиеся чувства, – сражаться с безумством собственных эмоций не было ни сил, ни желания, Анне просто хотелось верить в то, что сегодня все точки будут расставлены. Что она, наконец, сможет получить крылья, много лучше тех, что подарил ей вампир, куда желанней ангельских, те самые, что дает только любовь, а потому молчать больше не могла. Она хотела достичь апогея духовной близости, а для этого нужно было не только чувствовать, но и высказать. – Но сейчас, когда вокруг витает тишина, голос сердца звучит так оглушительно, что противиться ему невозможно!
– Неужели принцесса собирается сделать мне предложение? – весело произнес граф, при этом в его глазах заплясали озорные искорки.
– Да простит меня Бог: я люблю тебя! – почти шепотом сказала она. Подумать только, всего три слова, но сколько смелости ей потребовалось на то, чтобы их произнести. Сколько раз, лежа подле него в кровати, она мысленно повторяла заготовленную речь, но каждый раз глядя в его глаза, печать молчания ложилась на уста. И сейчас, когда решимость ей сопутствовала, она произнесла совсем не то, что хотела, ибо вместо разума говорило ее сердце, а ему чужды были красивые признания. Оно говорило на языке, понятным лишь влюбленным и этого было достаточно.
Подумать только, услышь Дракула эти слова каких-нибудь полгода назад, ответил бы какой-нибудь насмешкой, а сейчас: все изменилось. Все было не так, как раньше. Мир изменился, хотя нет, мир остался прежним – он изменился. Это признание принцессы заставило его очнуться от какого-то сна, приятным бальзамом разливаясь по душе, но в то же время обжигая. Почему? Мужчина застыл в молчаливых раздумьях. И ведь нельзя было назвать его слепцом или глупцом: видел он много, а понимал еще больше, а потому прекрасно знал причины метаморфоз, происходящих с девушкой. Их связь нельзя было назвать мимолетной, она была сильна и нерушима, а посему слова, сорвавшиеся с губ принцессы, неожиданностью не стали, хотя, если сказать откровенно, душевное равновесие пошатнули, ибо одно дело знать и совсем другое – услышать сей деликатный факт! Вот почему Древние наделяли слова такой силой: для умеющего слушать они обладали поистине магическим действием.
Всему было свое время, а время для признаний он посчитал ушедшим в тот момент, когда в своей опочивальне Анна запечатала ему уста своим прикосновением. Но что происходит сейчас? К чему эти сомнения? Разве не жаждал он услышать от нее этих слов? Почему же стоит в нерешительности? Захотелось самому себе дать сильную оплеуху.
Подумать только, а ведь совсем недавно, он сам, первый, готов был признаться ей в глубине своих чувств, но тогда все было иначе: тогда он не сомневался в том, что не вернется обратно, а потому ничего зазорного в этой любовной слабости не усматривал. А сейчас…Ах, Анна, Анна… что же ты творишь? Любовь - чувство разрушительное для вампира его ранга и смертельное для его возлюбленной. Ведь не любовь привела его в этот мир, не любовь его кормила, не любовь была его предназначением, но в то же время, без любви не готов он был выполнить предначертанное. Ужасный парадокс! В ней была его сила и его слабость – его мед и яд. Пугающая смесь!
И чего она, спрашивается, ждет сейчас? Смотрит на него своими изумрудными глазами из под пушистых ресниц, заключая в гипнотический плен. Словно душу читает. Дракула открыл было рот, чтобы отшутиться, съехидничать или сообщить, что ничего нового Анна ему не сказала, но тут же осекся, обругав самого себя. А чего он собственно хотел? Сам виноват, сам погряз в пагубных страстях, да и ее против воли в это втянул. Безусловно, он ее любил, но вот говорить об этой любви, не находясь перед угрозой смерти не мог. Тем более, здесь и сейчас!
Для чего поистине нужна была смелость, так это для искренности. В этом Анна его превзошла. Прямо злость взяла от собственной нерешительности. И ведь понимал вампир, что не высказал своих ехидных замечаний, сочтя их неуместными, чтобы не обидеть принцессу. Как же это по-человечески! И совершенно, совершенно недопустимо для властелина ночи. Да…да…сейчас граф получил куда больше, чем мог рассчитывать.
Потеряв надежду обрести власть, он полностью посвятил себя Анне, ведь так просто было отказаться от того, чего не имел, а сейчас судьба опять поставила его на перепутье, как четыреста лет назад. Любовь и власть! Вот оно искушение во всей красе. Тогда он выбрал последнюю, и чем все закончилось?
– «Бес с тобой», – злобно прошипел Дракула про себя. В мысли эти, судя по всему, вложив весь смысл своих чувств по отношению к Анне, гори они синим пламенем. А кто же этот бес, что вечность будет подле нее? Видимо, сам Владислав и есть. И ведь понимал он, что никуда уже не денется ни от принцессы, ни от своих запретных чувств к ней, настолько крепко связала их золотая нить судьбы, воистину река забвения вынесла их любовь на спасительный путь.
– И я тебя.., – после некоторого ожидания услышала она в ответ, растворяясь в такой далекой, но в то же время близкой, синеве его глаз.
Анна не знала, что ждет их впереди: останутся ли они в Трансильвании вдалеке от городской суеты и междоусобиц темного мира, как того хотела она; или же уедут в Будапешт, пытаясь восстановить гармонию между мирами, собрав подле себя новую элиту бессмертных, как желал граф, главное, что они сделают это вместе. Сомнений в том, что прошлое рано или поздно постучится к ним в дверь, не было. Таким, как они, жизнь всегда готовила трудную судьбину, но когда Владислав так смотрел на нее, девушка знала, что рядом с ним пройдет через все инфернальные войны, не оставив веры в счастливое будущее. Его сила придавала силу ей, а ее любовь окрыляла его. В эти мрачные, утонувшие в крови, времена, друг для друга они стали неиссякаемым источником энергии, позволяющей сохранить надежду. Это был настоящий дар!
Остановившись у самой кромки леса, Селин придержала вороного коня, бросив прощальный взгляд на туманные дали, на старое кладбище, на тех, кто за столь короткое время сумел перевернуть ее мир. Во тьме, неразделимы друг с другом, как душа и плоть, стояли двое: он и она, мужчина и женщина, ставшие в ее глазах воплощением мятежного духа и силы воли, которые соединившись, смогли разрушить былые устои и запреты. Презрев заветы отцов, оставив за спиной вековую вражду, они бросили вызов двум мирам и смогли вознести свою грешную любовь на пьедестал вечности, отделив себя от окружающих.