Пещера агонизировала. С оглушительным ревом и скрежетом от стен и свода откалывались огромные глыбы, падая в черную воду внизу, поднимая фонтаны брызг. Камни меньшего размера сыпались дождем. Айко летела зигзагами, отчаянно маневрируя. Каждое резкое движение отдавалось в ее теле сдавленным стоном, нагрузка на поврежденное крыло была запредельной. Она кусала губу, сосредоточенно высматривая путь сквозь каменный ад, ее крылья трепетали от напряжения. Каждый уклон, каждый крен давались ей с явным трудом.
Я молчал. В голове, сквозь грохот рушащейся пещеры и свист ветра в ушах, проносились обрывки воспоминаний. Первая встреча с Ханой. Она появилась в апартаментах госпожи Онигири слишком веселая, со взглядом полным вызова. Мы почти не пересекались, если бы не были соседями, то и вовсе бы не общались. Она ученица старшей школы, погруженная в свои, несомненно, важные дела. Я же вечно всем недовольный шарлатан, мастер по созданию проблем. Лишь последнюю неделю… неделю!.. что-то изменилось. Я стал учить ее контролировать дар. Ее упрямство, ее вспышки гнева, ее искренние улыбки… Все это промелькнуло, как кинолента, оборвавшаяся на самом страшном кадре… на ее неподвижном теле.
Тошнота подкатила к горлу с новой силой. Вина, горечь, бессильная ярость на себя, на Аида, на весь несправедливый мир, все смешалось в ядовитый коктейль у меня в груди. Я был живым воплощением неудачи. Хана заплатила за мое возвращение. Ценой, которую я не соглашался платить.
— Просто… — я выдохнул хрипло, едва слышно сквозь грохот, — брось меня. Спасайся сама.
Ее рука, державшая меня, сжалась так сильно, что боль пронзила ребра.
— Я не бросаю друзей Кацураги, — ее голос прозвучал четко, несмотря на шум. Она даже не взглянула на меня, ее глаза были прикованы к лабиринту падающих камней. — Не делай глупостей, Кацураги. Не обесценивай жертву своей ученицы. Она выбрала это. Чтобы ты жил.
Слова ударили, как пощечина. Я сдавленно сглотнул, чувствуя, как слезы снова наворачиваются на глаза. Я лишь тихо, покорно кивнул, уткнувшись лицом в ее плечо. Она была права. Я был недостоин. Недостоин ее отваги, ее преданности. Она должна была жить. Она заслуживала жить! А я… я был готов заплатить. Своей жизнью. Это было бы справедливо. Это была бы МОЯ цена.
Бессильная ярость вспыхнула с новой силой. Мои руки, все еще липкие от ее крови, рванулись к лицу. К маске. К этому проклятому символу силы, который принес только горе. Пальцы вцепились в холодный металл, в кожу по краям. Я рванул изо всех сил, с диким воплем отчаяния и ненависти. Боль пронзила лицо, маска не снималась! Она будто приросла, стала частью меня. Она тянулась, деформировалась под моим рывком, причиняя адскую боль, но не отрывалась.
— Успокойся, Кацураги! — Айко закричала резко, отчаянно дернув в сторону, уворачиваясь от огромной глыбы, рухнувшей в метре от нас. Ее крыло дернулось, и мы клюнули вниз. — Не дергайся! Ты убьешь нас обоих!
Только эти слова заставили меня остановиться. Я замер, задыхаясь. Испытывая нестерпимое желание умереть, броситься вниз, в черную пучину, чтобы Айко наконец отпустила меня и спаслась, было почти неодолимым. Но ее хватка была железной. Даже когда ее собственное крыло едва двигалось от перенапряжения, даже когда каждый взмах крыльев стоил ей боли, она не отпускала.
Меж тем впереди, сквозь пыль и падающие обломки, вырисовывалась громада центральной пирамиды. И я почувствовал его. Знакомый, навязчивый, спасительный стук. Тук-тук. Тук-тук. Белая Дверь. Она была так близко. На самой вершине пирамиды у алтаря.
Айко, собрав последние силы, рванула к пирамиде. Мы пронеслись мимо гигантских каменных ступеней, мимо устрашающих барельефов, мимо темных провалов, откуда сыпались камни. Последний рывок и мы рухнули на каменный пол у подножия алтаря. Айко с глухим стоном опустилась на колени, я вывалился из ее ослабевших рук, ударившись плечом о камень. Она тяжело дышала, прижимая руку к обожженному крылу, ее лицо побелело от боли.
— Кацураги, — она выдохнула, задыхаясь, указывая взглядом на пустоту перед алтарем, где вибрировал невидимый, но ощутимый ритм Белой Двери. — Открывай… Дверь! Сейчас!
Пока я, шатаясь, поднимался, ее взгляд скользнул по алтарю. Среди груды пожелтевших костей и черепов лежало две книги и пузырек с чем-то красным. Толстые, в переплетах из странной, похожей на кожу ящерицы, материи. Айко, не задумываясь, схватила все это и сунула в свою объемистую сумку. Даже в такой момент она не утратила ясности мысли. Знания нам еще могут пригодиться…