Она глубоко вдохнула, потирая руку. Я видел, как по её коже пробегают мурашки, аура реагировала на вторжение. Хотелось бы мне сказать, что в первый раз сложнее всего, но так будет постоянно, пока ты не привыкнешь, так что я ей соврал, но мне не привыкать.
— Значит… теперь я должна ходить и прикасаться к людям? — Хана посмотрела на свою ладонь.
Я усмехнулся:
— Только если хочешь, чтобы тебя приняли за маньяка. Нет, для начала научись определять силу проклятия. Этот был слабый — максимум головная боль. Но бывают и такие, что могут убить с одного прикосновения.
Её лицо вытянулось.
— Ты мог бы начать с этого предупреждения! — уставившись на меня.
— А что, ты бы отказалась? — с ухмылкой приподнимаю бровь.
Хана открыла рот, чтобы возразить, но тут её лицо вдруг исказилось от боли. Она схватилась за лоб.
— Ай-ай-ай, — простонала она. — Кажется, твой «легкий сглаз» не согласен, что он лёгкий… — поморщилась она от сдавившей ее виски боли.
Я вздохнул, доставая сигарету, все же решив закурить.
— Добро пожаловать в мой мир, — совсем не радостно вздыхаю.
Она поморщилась со страданием на лице, а я краем глаза наблюдал, как мужчина в костюме уходит, растерянно потирая шею. Он даже не понял, что произошло. Обычный день. Обычные люди. Вот только необычные обстоятельства…
Сигаретный дым попал мне в легкие, принося временное спокойствие. А ведь сегодня вечером у меня еще первая смена в больнице. Интересно, меня хоть пустят на порог? И будет ли милашка Айко сегодня дежурить в ночь? Я не обольщался, едва ли подобная красотка клюнет на бродягу, но мило пообщаться мы вполне можем.
На краю сознания мелькнула мысль, что Айко слишком настойчиво за мной шла вчера, словно искала именно меня и наша встреча была отнюдь не случайна, но даже так я не стал отказываться. Посмотрим, что готовит мне грядущая ночь. Работа мне действительно нужна, пускай и с какой-то подковыркой.
— Кацурааагиии, — раздался полный боли голос Ханы. — Это точно было слабое проклятие? — массируя виски.
Улыбнувшись, я ничего не ответил. Возможно, оно было все же немного сильней, чем я сказал Хане, но порча ей точно не навредит, зато она запомнит это чувство и не будет рисковать понапрасну, по крайней мере я на это надеюсь…
Глава 4
Глава четвертая. Ночной смотритель.
Человек без образования, словно корабль без паруса. Именно так любил повторять мой школьный учитель. Когда я вспоминаю те годы, на губах сама собой появляется горькая усмешка: каким же наивным я тогда был! Мечтал о карьере в крупной компании, об уважении родителей и друзей… Чтобы всё это рухнуло в одно мгновение. И винить я могу лишь собственные глаза, что видят проклятия, и тело, требующее духовной энергии, словно печь, которую невозможно насытить дровами.
Теперь меня клеймят шарлатаном, и даже подработку приходится выискивать с трудом. В этом есть горькая ирония. Наверное, выжившие жители Помпей поняли бы меня лучше других: три года назад под моим окном будто взорвался Везувий, но пепел его засыпал лишь меня одного. За всё время моего шаманского бытия Хана стала первым, и пока единственным, человеком, который тоже видит проклятия. Хотя ее случай особый: эту способность она обрела, а не сама пробудила.
Думаю, школа всплыла в памяти из-за Ханиных расспросов о прошлом, которое я так старательно пытался похоронить. Не потому, что там таилась трагедия: я был самым обычным подростком. Просто та жизнь отрезана от меня, будто её и не существовало. Причем отрезана даже не врагами, а собственной семьей, ведь я стал пятном на их безупречной репутации. Для них оказалось проще стереть меня из своей памяти, чем помочь.
Фонарик выхватывал из темноты облупившуюся краску на стенах. Я стоял у входа в закрытое крыло больницы, медленно докуривая сигарету перед сменой и размышляя о всякой чепухе. От работы ночным сторожем я не отказался. Смущало лишь, что сторожить придётся заброшенную часть корпуса. Её так и не достроили после начала реконструкции, бросив на полпути из-за урезанного финансирования.
По плану капитальный ремонт здесь должны были завершить еще года два назад, но свидетельствами «стройки» остались лишь пожелтевшие пластиковые шторы, перегораживающие коридоры, и мешки с цементом, опутанные паутиной так густо, будто их оставили здесь в прошлом веке. Воздух пропитала затхлая смесь старой плесени и химического запаха, то ли остатки лекарств, то ли признаки дезинфекции.