Существуют записи, фрагменты утерянных Упанишад, в которы х говорится о том, как великие йогины достигли состояния, именуемого самадхи. Состояния, в котором можно Вознестись или окончательно потеряться. Кто-то исчез, оставив после себя лишь камень, на котором сидел, и следы, ведущие в никуда. А те, кто вернулся, больше не мог говорить на языке людей. Их глаза смотрели в глубь вещей, а их голоса напоминали шепот ветра.
Они знали. Они видели. И они замолчали…
И всё же, несмотря на ужас, есть и другие, те, кто выдержал взор вечности. Они стали хранителями знания, передавая его в символах и загадках, чтобы защитить слабых от слишком раннего пробуждения. Эти практики, известные как мантра-йога, випассана, кундалини, они оставили не просто методы медитаций. Это ритуалы, способные открыть врата… или закрыть их.
Если ты решишься сесть и закрыть глаза, пусть будет тебе известно: ты входишь в область, где мысль становится реальностью, а страх — плотью. Следуй осторожно. Потому что медитация — это не путь к твоему я. Это путь к тому, что всегда наблюдало из темноты за тобой. И когда ты откроешь глаза, возможно, ты уже не будешь собой…
Потерев виски:
— Какой-то бред, — с этими словами убираю книгу на пол.
Поднявшись, я потянулся, ощущая, как суставы каменной руки жалобно скрипят. Мысли вертелись вокруг Мори Есу. Кто он такой? Почему его пригласили в это заброшенное крыло до меня? Госпожа Айка могла что-то о нем знать. Значит, либо этот парень действительно что-то знает, либо он просто очередной «шулер», которого таким образом проверяли. В любом случае, сегодня мне стоит его найти.
Тихо вздохнув, по-быстрому надев свой плащ, я поспешил наружу, не забыв за собой закрыть дверь. Погода встретила меня прохладой. Улицы были полупустые. Раннее утро, рабочие ещё не вышли, школьники только собирались. Я медленно брел по тротуару, направляясь к круглосуточному «Lawson». Мне нужны сигареты, кофе и ответы.
На перекрестке светофор мигнул красным. Я остановился, как и все вокруг. Мимо проехал автобус, внутри которого на меня смотрела госпожа Айка. Моргнув, я потерял ее из виду. Показалось? Или она все же дежурила сегодня в больнице? Хотя мне сказали, что у нее на этой неделе нет ночных смен. Это было странно, словно она намеренно избегает меня.
Зайдя в магазин, я сразу потянулся к привычной полке с сигаретами. Продавец, тот самый парень с темными кругами под глазами, заметил меня и кивнул. Он уже успел привыкнуть к моим ранним визитам. Или просто перестал обращать внимание, дремля в пол глаза.
— Сегодня без торта? — спросил он, пробивая покупку.
— Сегодня без, — коротко отвечаю, пряча пачку в карман.
Он кивнул, после чего перевел взгляд на телевизор над стойкой. В этот раз там показывали нашего премьер министра, он за какие-то чертом решил навестить Фукусиму, а точнее места, попавшие под радиационный выброс. На камеру он налил себе воды из источника, все своим видом демонстрируя, что слухи о повышенном радиационном фоне слишком преувеличены. В этот момент мне вспомнилось, как, возле богами забытой деревни, проснулся огромный червь. Я это увидел, когда запер в руке проклятие Ханы.
Покачав головой, я вышел на улицу и закурил, вспоминая слова из сна:
«Обитель без стен…»
Если это метафора, то о чём? О жизни? О проклятиях? Или это указание на что-то реальное? Подпалив сигарету потертой зажигалкой, я сделал глубокий вдох, чувствуя, как никотин растекается по жилам. Время двигаться. Время найти Мори Есу. Если он хоть что-то знает, то мне стоит его разыскать. Как показала практика, я слишком мало знаю о проклятиях, а потому даже небольшая мелочь может продвинуть меня вперед.
Погода не улучшилась. Ветер усилился, срывая листья с редких деревьев на обочине. Я прижимал воротник к шее, но холод всё равно пробирался под одежду. Сигарета потухла, с неба стал моросить дождь, а я как назло даже не взял зонт. Впрочем, я и так уже чувствовал себя достаточно разбитым без кофе и никотина.
До жилого комплекса госпожи Онигири оставалось совсем немного. Это был старый дом, в котором даже воздух казался тяжелее. Четыре этажа, выцветшие стены, скрипучие перила. Здесь жили те, кто не мог позволить себе ничего лучше, или просто не хотел ни от кого зависеть. Я поднялся по лестнице, остановился перед нужной дверью. Номер «207». Обычная деревянная дверь, чуть потертая, с пожелтевшим глазком.