Парень дернулся, словно его ударили током. Пакет выскользнул из его рук, ударился о землю, и из него выкатились банки с энергетиками, пачка сигарет «Seven Stars» и шоколадный батончик. Он отступил, натыкаясь на скамейку, глаза бегали по сторонам, как у загнанного в угол зверя.
— Вы… вы ошиблись, — пробормотал он, но по дрожи в голосе я понял, что он напуган до чертиков.
Нужно было ему как-то намекнуть, что я здесь просто поговорить.
— Я оставлял под вашей дверью визитку, — я сделал шаг ближе, стараясь не спугнуть его окончательно. — Почему не навестили меня? Вы же понимаете, что происходит в заброшенном крыле больницы? — как можно мягче заканчиваю, стараясь ему показать, что я ему не враг.
Вот только его лицо побелело. Он резко рванул в сторону, но я успел схватить его за рукав.
— Отпустите! — он вырвался, оставив в моей руке клочок ткани. — Я ничего не знаю!
Глядя на его испуганное лицо, я сделал шаг назад, подняв руки перед собой. Если он не хочет говорить, то пусть уходит. Мне совсем не хочется, чтобы он начал кричать или вовсе вызвал полицию. Боюсь, меня с радостью посадят на пятнадцать суток за нарушение покоя граждан, а то и вовсе заведут уголовное дело.
Мори, пошатнувшись, когда кусок его кофты остался у меня в руках, не стал орать или качать права. Нет, он медленно, словно боясь подставить мне свою спину, попятился назад. Чтобы у него там ни случилось, он был напуган до глубины души. Я уже почти на сто процентов был уверен: этот парень задолжал денег не тем людям.
— Тц, — процедил я сквозь зубы, сжимая в руке обрывок его свитера.
Как бы мне не было плохо, как бы мне не требовались деньги, я никогда не связывался с микрозаймами. Лучше день не есть или ночь провести на улице, чем иметь дело с этими… «ребятами». Они местами похуже Якудза. И если кто-то ещё думает, что вымогательство запрещено законом, то он сильно ошибается. Особенно когда долг официальный, а давление максимально личное.
Мои размышления прервала Хана в школьной форме. Она выглядела запыхавшейся, словно гналась за мной по пятам. Странно, я ведь шёл лишь быстрым шагом…
— Кацураги! — она замерла, переводя взгляд между мной и пятившимся от меня Мори. — Что вы здесь делаете?!
Мори именно в этот момент рванул прочь, оставляя за собой лишь след из разбросанных энергетиков. Нахмурившись, Хана было бросилась за ним следом, чтобы понять, что здесь вообще происходит, но я перехватил её, ухватив за плечо. Если с проклятиями я еще смогу справиться, даже с опасными, то вот проблем с Якудза и уж тем более мафией из банков, я ей искренне не желаю.
— Остынь! — рявкнул я, но она вывернулась, тыча пальцем в мою грудь.
— Вы что-то от меня скрываете! Кто этот человек? Почему он убегает? — выпалила она на одном дыхании.
Эта девчонка точно сведёт меня в могилу. Вздохнув, я отпустил её руку и снова потянулся к пачке. Зажигая очередную сигарету, я сжал каменную руку, чувствуя, как проклятие под кожей пульсирует в такт моему раздражению.
— Это не твоё дело, — процедил я, в такт проклятию в руке.
Хана нахмурилась, губы сложились в упрямую линию. Но внезапно её взгляд упал на разбросанные продукты. Она резко нагнулась, и прежде, чем я успел её остановить, ее пальцы сжали коробку из-под DVD без этикетки, только нарисованный маркером символ: глаз внутри треугольника.
— Если это не мое дело, — она вскинула диск, улыбаясь во все тридцать два зуба, словно нашла выигрышный билет, — тогда диск мой!
В этот момент, по какой-то странной причине, мой правый глаз нервно задергался.
Инстинктивно я протянул руку к диску, но она ловко отпрыгнула, пряча находку за спину. В её глазах вспыхнул вызов. Хана явно не из тех, кто так просто отступит. В этот момент внутри меня вспыхнула ярость. Мало ей банки с червями! Эта девчонку явно мало пороли в детстве!
— Верни! — рычу на нее.
— Не раньше, чем вы все объясните! — ответила она с вызовом.
Затянувшись, пытаясь успокоиться, я досчитал до десяти… Только после этого я сумел разжать каменную ладонь.
Потерев виски, я подумал, что современные школьницы вообще не уважают старших. Хотелось силой отобрать у Ханы этот странный диск, но я понимал: если сделаю это, то она убежит, а я потеряю ее доверие навсегда. Сейчас же она хотела знать правду, даже, если эта правда опасна. Самое главное, она ПОКА готова меня слушать. В ее возрасте я и сам таким был. Суетным. Так что я прекрасно понимал ее чувства, как и то, куда они могут ее завести.
— Ладно, — сказал я, чуть мягче. — Пойдём. Рядом есть кафе, — тихо вздыхаю, протянув руку, требуя отдать мне диск.