— Заткнись! — мысленно рявкнула она на Ланселота. — Учитель важнее твоей гордости!
Она подавила позыв маски, растворив латы в серебристом мерцании до того, как они успели материализоваться. Риск был огромен, без доспехов она была куском мяса для монстра, но доспехи тянули девушку ко дну. А ей нужно было быстро вернуться. Защитить Кацураги.
Отчаянно заработав руками и ногами, она устремилась к каменному подножию малой пирамиды. Ее единственный глаз выискивал щели, выступы. Вот! Цепляясь за скользкий камень, она стала карабкаться вверх, игнорируя крики мышц. Где он? Где ее ничего не умеющий, вечно ворчливый, учитель?
Голова Ханы показалась над краем каменного уступа. Она жадно вглядывалась в центр площадки, ожидая увидеть знакомую фигуру в мокром плаще, прижимающуюся к камню…, но его не было видно, а вместо этого в небе, над самой макушкой чудовищной змеиной головы, парил… человек? Мускулистый парень в каких-то античных доспехах и шлеме с красным гребнем, скрывающем лицо во тьме. В одной руке сияющий серп, а в другой зеркальный щит. Крылья на его сандалиях трепетали, удерживая его в воздухе. Он лихо уворачивался от яростных выпадов Василиска, его серп оставлял на казавшейся неуязвимой чешуе глубокие, дымящиеся порезы!
Рядом, чуть в стороне, парила Айко, но та разительно изменилась. Из поясницы девушки выросли огромные, ослепительно белые крылья, мощные, похожие на те, с которыми изображают ангелов. Айко не превратилась полностью в сову, сохранив человеческий облик, но крылья давали ей невероятную маневренность. В руках она сжимала обрез, ища момент для выстрела.
Хана замерла, цепляясь за край камня. Где… Кацураги? Паника, холоднее озерной воды, сжала горло. Она не видела его нигде! Монстр… съел его? Пока она там барахталась?
— Где… — ее голос дрогнул, сорвался, — Кацураги?
Айко, услышав ее, резко развернулась в воздухе. Ее серебристые глаза, казалось, светились в полумраке. Она не сказала ни слова, лишь мрачно указала пальцем на летающего античного воина, который как раз парировал удар змеиного хвоста щитом, отлетев на несколько метров с громким лязгом.
Хана проследила за жестом. Ее глаз (и повязка на втором) широко раскрылись. Мозг отказывался верить.
— Чё?! — вырвалось у нее, громче, чем планировалось. — Когда это Кацураги успел стать… горячим иностранцем?!
— Маска, — коротко и жестко бросила Айко, не сводя глаз с Василиска, чья пасть сомкнулась в сантиметре от ног Персея. — Он принял чужую историю. Персея. Убийцу Горгоны, от чьей крови, по легенде, и родился Василиск.
Хана молниеносно вскарабкалась на площадку, вода с нее текла ручьями. Ее пальцы сжались в кулаки.
— Мы должны ему помочь! — заявила она, не спрашивая, а утверждая. — Один он не справится! Этот змей… опасен… — все же признал Ланселот в ней.
— Если героический дух использует всю свою силу… — Айко перебила, ее голос звучал ледяной тревогой. Она щелкнула обрезом, перезаряжая патроны. — То боюсь, он может воплотиться в твоем наставнике окончательно. И мы Кацураги… больше никогда не увидим.
Холодный ужас сменил недоумение на лице Ханы. Не увидеть учителя? Его ворчание, его вечное недовольство, его… заботу? Нет. Этого она не допустит. Никогда. Ланселот внутри нее завыл в унисон, в этот раз не за честь, а за товарища. Гордость Паладина слилась с яростной преданностью ученицы.
— Ради учителя… — прошептала Хана. Латы Ланселота вспыхнули вокруг нее, как серебристое пламя, меч загорелся в руке. — Я сделаю себе из этой змеи себе ремень!
Она подняла клинок над головой, ее единственный глаз горел безумной решимостью. После чего она рывком сняла с лица повязку, посмотрев на мир своим красным глазом. Хоть она и не признавалась себе, но она боялась этой силы, которую она получила от проклятий, но время, когда она могла себе позволить слабость, стремительно прошли!
— Кацураги! — закричала она во всю мощь легких, бросаясь вперед, к основанию Василиска, куда только что приземлился, отрикошетив, Персей. — Ты и так ничего! Не превращайся в смуглого красавчика! Вернись обратно в сварливого учителя!
Айко, наблюдая за этим, лишь покачала головой. Но в уголках ее губ дрогнуло что-то, отдаленно похожее на… усталую улыбку? Она взмахнула могучими белыми крыльями, взмывая выше, на позицию для прицельного выстрела. Ее пальцы сжимали приклад обреза.
— В этот раз, — прошептала она, проводя ладонью по холодному металлу ствола, словно заключая сделку, — не должно быть никакой осечки.