По замер, а потом побежал обратно к Катсе.
— Стреляй в него! — кричал он. — Стреляй!
Но она уже достала лук и потянулась за стрелой. Натянув тетиву, Катса прицелилась. И тут лошади остановились. Человек с повязкой вскрикнул, и Катса словно примерзла к месту.
— О, горе! — воскликнул он.
Голос его задыхался от рыданий. В нем было столько отчаянной боли, что Катса ахнула, а на глаза навернулись слезы.
— Какая ужасная, ужасная случайность! — продолжал он причитать. — Моя жена! Моя возлюбленная жена!
Катса уставилась на скорченное тело женщины, на черное платье и безвольно раскинутые руки, на белый снег, окрашенный кровью. Рыдания разнеслись по полю и достигли ее ушей. Это был несчастный случай. Страшная, трагическая случайность, Катса опустила лук.
— Нет! Стреляй в него!
Катса посмотрела на По, изумляясь его словам, ярости в его глазах.
— Но это был несчастный случай, — сказала она.
— Ты обещала делать то, что я сказал.
— Да, но я не буду стрелять в скорбящего мужа, с чьей женой только что случилось несчастье…
В его голосе звучала теперь такая злость, какой она никогда не слышала.
— Дай мне лук, — прошипел он так странно и грубо, так не похоже на себя.
— Нет.
— Дай сюда.
— Нет! Ты не в себе!
Он схватился за волосы и в отчаянии оглянулся на человека, который наблюдал за ними, настороженно оценивая их холодным взглядом единственного глаза. На мгновение его взгляд и взгляд По встретились, и внутри Катсы загорелась искра воспоминания, но тут же погасла. По снова повернулся к ней, теперь он был спокоен. Отчаянно, принужденно спокоен.
— Ты сделаешь для меня кое-что другое? — спросил он. — Кое-что совсем нетрудное, что никому не навредит?
— Да, если это и вправду никому не навредит.
— Ты побежишь со мной обратно в лес? А если он заговорит, закроешь уши?
Это была на редкость странная просьба, но Катса вдруг почувствовала, как внутри снова шевельнулось воспоминание, и согласилась, не задавая вопросов.
— Да.
— Скорее, Катса.
В тот же миг они повернулись и побежали, а когда она услышала голоса, то прижала ладони к ушам. Но тут и там все раздавался лай голосов, и то, что Катса слышала, смущало ее разум. А потом голос По закричал ей, чтобы она продолжала бежать — он кричал, смутно подумалось ей, чтобы заглушить другие голоса. Позади послышался глухой стук копыт, а потом стук превратился в грохот, и в деревья вокруг начали вонзаться стрелы.
Стрелы ее рассердили. «Мы можем убить их всех, — мысленно сказала она По. — Нужно сразиться с ними». Но он все кричал, чтобы она бежала, и крепко держал за плечо, толкая вперед, и ей снова показалось, что что-то не так, что все это ненормально и что во всем этом сумасшествии нужно довериться По.
Они бежали меж деревьев и взбирались на склоны, бросаясь туда, куда указывал По. Когда вокруг сомкнулся густой лес, стрельба прекратилась: лес замедлил бег лошадей и задержал воинов. Катса и По все продолжали бежать. Они оказались уже в такой лесной чаще, что снег там путался в ветвях деревьев, не достигая земли. Наши следы, осенило Катсу. Он привел нас сюда, чтобы нас не нашли по следам. Она отчаянно вцепилась в эту мысль — единственный кусочек логики во всей этой бессмыслице.
Наконец По убрал ее руки от ушей, и они опять побежали, пока не добрались до огромного, широкого дерева с коричневыми иглами, на земле вокруг которого валялись мертвые ветви, упавшие со ствола.
— Там, повыше, пусто, — сказал По. — В стволе — дупло. Ты сможешь туда залезть? Если я полезу первым, заберешься следом?
— Конечно. Давай, — сказала она, подставляя руки.
Он поставил одну ногу ей в ладони и подпрыгнул, и Катса подкинула его, как могла, высоко. Цепляясь руками и ногами за неровности коры, она поспешила вслед за ним.
— Не трогай эту ветку, — крикнул он сверху. — И эту тоже — она от ветерка отвалится.