Все-таки хорошо, когда рядом с тобой находится хоть один надёжный человек, который не смотрит на тебя с пренебрежением и недоверьем.
Но от других такого отношения можно даже не ждать, в их краях яро презирают женщин, способных бросить собственного ребёнка, и если подобное случается, начинают с подозрением и холодком относиться и ко всей её родне. Внезапно сбежав от заботливого и богатого мужа, Дили уронила в грязь честь всей семьи, и очень нескоро ее родителям и сёстрам удастся стереть с себя позорное пятно.
— Еле вас нашёл, — вышел из спальни возница, и сразу заметил, что донна возится с ребёнком одна, — А где няньки?
— Выгнала я её… — огорчённо призналась Лиарена, не подобает воспитанным доннам начинать свою жизнь в чужом доме с ссор со слугами, — Каринд закричался, а она дрыхнет… да еще и хамить начала. Ты не можешь найти тёплой воды? Как видишь, у наследника крупные неприятности.
— А у нас всегда большой котёл с вечера наливали… — сообщил возница, озирая комнату в поисках чего-то подобного, — и хранили в особом сундуке, обитом изнутри войлоком. А еще в умывальне тёплая вода может быть.
— Я умывалась — не было, — хмуро сообщила Лиарена, — и девица эта сказала, — какая вода среди ночи? Я потом вспомнила… Дили писала, что у них тут горячая вода только в купальне под домом. Когда она ходила последнюю луну, ей в умывальню вёдрами носили.
Посвящая Берта в свои проблемы, донна без дела не стояла. Набрав воды в рот, чтобы немного согреть, смочила уголок пелёнки и немного обтёрла ребёнка, а потом щедро полила покрасневшую кожицу облепиховым маслом и промокнула лишнее мягкой ветошкой. Этому нехитрому приёму её научили селянки, и в тот момент она искренне считала, что подобное никогда не пригодится сыну богатого дорина.
— Пойду, принесу горячей водицы, — решил Берт, — может, еще чего нужно?
— Кормилицу сначала поищи, — попросила девушка, — он есть хочет. Смотри, как жадно тянет в рот мой палец.
— Бедолага, — тихо вздохнул направившийся к двери Берт, и вдруг остановился, — вы уж простите меня… донна. Но теперь меня отсюда и сам дорин не выгонит.
— А я уже и не спорю, — тихо вздохнула Лиарена, когда дверь за стариком закрылась, — и даже вслух могу признать свою неправоту.
Она уже переодела малыша в чистые рубашонки, выбрав из тех, которые лежали на столе. В шкафу с одеяльцами и пелёнками не нашлось ни одной глаженой рубашечки. Возможно они были где-то в другом месте, но отходить далеко от ребёнка Лиарена не решилась. Завернула его в две пелёнки и лёгкое одеяльце и присела в кресло, тихонько разговаривая с малышом.
— Кормилицы нет, — доложил вернувшийся Берт, — еще два дня назад ушла… сразу, как только дорин уехал за невестами. Муж её забрал… тут они все нашу донну Дильяну просто ненавидят.
Старик опасливо оглянулся на двери, шагнул к Лиарене и шепнул:
— Говорят… когда Тайдир понял… что она сбежала, сутки из комнаты не выходил… и к себе никого не пускал.
Донна только хмуро кивнула, сказать ей было нечего. Всё, что только можно, уже не по разу и не по два сказали домочадцы, ошарашенные произошедшим не менее Тайдира. Молчали только дорин Симорн и дорина Майрена. Да старались помалкивать Лиарена с Олирной, младшей из сестёр, хотя по ним обеим поступок Дильяны ударил сильнее всего. Девушек из домов, где произошёл подобный случай, женихи стараются обходить дальней дорогой.
Никому не хочется оказаться на месте брошенного мужа.
Возница ушёл добывать молоко, пообещав вернуться как можно скорее и заодно принести горячего чая и какой-нибудь еды. Во время короткого привала, устроенного дорином на закате в продуваемом всеми ветрами лесу, девушка не пошла в шатёр, где Тайдир угощал невест, а перекусила вместе с Бертом оставшимися еще из дома холодными припасами.
Малыш жалобно всхлипнул, и донна крепче прижала его к груди, словно это могло утешить голод ребёнка. Вспомнила, совет матери поить дите водичкой, если запаздывает кормилица, и с Кариком на руках отправилась искать рожок с водой. И очень скоро осознала, как правильно сделала, выгнав нерадивую няньку.
В поставце не оказалось ни одного чистого рожка или чашечки, а кувшинчик с крышкой, где полагалось держать кипячёную воду, был сух как пустыня.
— Будем ждать, — вздохнула Лиарена, и принялась ходить по комнате, покачивая малыша.
Он притих, только изредка обиженно всхлипывал, и эти тихие, безнадёжные жалобы впивались в сердце девушки острыми иглами.
А вместе с болью и состраданием к осиротевшему ребёнку в душе юной донны поднималась незнакомая прежде ярость. Это какое жестокое сердце нужно иметь, чтобы за проступок матери мстить беззащитному младенцу? Ребёнку, который еще чист, как светлый дух и помыслами и деяниями?