Разумеется, с людьми это не работало.
— Что-то случилось? — участливо поинтересовался Земин, когда с ним поравнялся Фрей, наконец подстегнувший коня.
— Нет. Просто задумался.
— Вот как? — Земин почесал густую бороду, приведя её в ещё больший беспорядок. — О чём? Если не секрет, конечно.
— Никаких секретов, — соврал Фрей. — Я думал о том, какое удачное место для лагеря.
Невысокий длинный холм изгибался, смыкался кольцом, опоясывая широкую округлую низину. Там, за стеной из неровного рельефа и густо усаженных деревьев, скрывалась плоская долина, заполненная грязно-серыми полотнами многочисленных палаток.
— А, это правда, — Земин осклабился, будто оборудование лагеря в лесу было его личной заслугой. — Нам очень повезло, что мы его нашли. Следуй за мной.
Стоило им дойти до ближайших палаток, как перед ними тут же выросли несколько человек. Обменявшись с Земином приветственными кивками, одетые в видавшую виды простую одежду мужчины подошли к горстке людей, следовавших за Земином.
— Вы, должно быть, устали, — негромко сказал один из них, худой и длинный, как оглобля. — Вас ждёт горячая пища и кров. Идёмте, я покажу, где вы можете расположиться.
Не дожидаясь ответа, Оглобля, как его мысленно окрестил Фрей, двинулся куда-то в сторону. Дождавшись кивка от Земина, жители деревни вместе с выжившими членами отряда разбойников направились за ним. Фрей хотел было присоединиться, но Земин придержал его за локоть:
— Погоди, Фрей. Хочу тебя кое с кем познакомить. Следуй за мной.
Вместо того, чтобы пойти за Оглоблей, Земин уверенной походкой двинулся по широкой утоптанной тропе, ведущей вглубь лагеря. Вздохнув, Фрей направился за ним.
«Похоже, никто в этом мире не хочет, чтобы я отдыхал», — мысленно пожаловался он.
«Отдых — это скучно, — возразил Сишоу. — Поверь, я знаю, о чём говорю. Я годами покоился в земле. Уверен, тебе бы это не понравилось».
Фрей не хотел отдыхать годами. Тем более — в земле. Ему хватило бы и одного дня, желательно — на мягком лежаке, но почему-то его мнение мало кого интересовало.
Они шли между серых замызганных палаток, один только вид которых навевал уныние. Люди, находящиеся здесь, не просто были бедны, — Фрею казалось, что каждый из них буквально находится на грани истощения и нищеты.
На его глазах мужчина с запавшими глазами лениво обтирал тощую лошадь, редко всхрапывающую от прикосновений сжатого в мозолистой руке пучка соломы. Другой житель лагеря негромко стучал занозистым молотком по деревянным заготовкам, сколачивая грубо сработанный стул. Проходя мимо него, Земин едва заметно поморщился: похоже, ему, как плотнику, было неприятно наблюдать неказистое творение неумелого работника.
В лагере были не только мужчины. Сбоку пронеслась стайка детей с корзинами, доверху заполненными грязными вещами. Там, куда они бежали, находился неглубокий ручей, возле которого Фрей заприметил несколько женщин, стирающих перепачканные рубашки и брюки в холодной воде.
— Не каждый из наших людей способен держать в руках оружие, — заметив изучающий взгляд Фрея, пояснил Земин. — Но для каждого находится своя работа. Кто-то готовит еду, стирает вещи, правит оружие и следит за лошадьми. А кто-то…
— Умирает, — закончил за него Фрей. Вечно приподнятые уголки губ Земина опустились.
— Да. Кто-то умирает. Но другие выживают и приносят в лагерь припасы, необходимые для дальнейшего существования.
Он повёл носом, и Фрей по его примеру принюхался. Над лагерем вился густой аромат свежесваренной каши — пищи совершенно незамысловатой, но даже от этого запаха рот Фрея незамедлительно наполнился слюной.
— Овёс, — догадался он.
— Верно. Овёс. Он составляет большую часть рациона для нас… И для лошадей. Нам редко удаётся разжиться деликатесами, от которых ломятся столы людей из клана, — Земин шумно высморкался сквозь пальцы, будто выражая этим действием своё отношение к высокородным воинам. — И, даже если нам повезёт, лучшую еду мы отдаём детям.
— Отец! Ты вернулся!
Земин остановился. Ему навстречу выбежал парнишка лет, наверное, пятнадцати — определить точнее было затруднительно из-за его нездоровой худобы. В руках он держал топор, кажущийся слишком большим для подростковых ладоней.
Бородатый мужчина расплылся в улыбке:
— Конечно, я вернулся, Ксиабо. Я всегда возвращаюсь, ты забыл?
Он поднял руку и с теплотой растрепал отросшие волосы сына. Ксиабо слабо улыбнулся: