Я сосредоточился, направив тонкую, почти невидимую струйку Живы в мёртвое тело. Раньше это было как лить воду в песок — энергия просто бесследно уходила в никуда.
Теперь… теперь было иначе. Я чувствовал, как ткани откликаются, хоть и вяло. Они не оживали — до этого было как до луны. Но они реагировали. Нервные окончания слабо вибрировали, мышцы подрагивали на микроуровне.
— Ну давай же, — пробормотал я, усиливая поток и концентрируясь на руке покойника. — Хоть пальцем пошевели! Покажи мне, что ты меня слышишь!
Ничего. Тело оставалось абсолютно мёртвым.
— Тьма! — выругался я вслух от досады. Почти получилось, но не хватило сил. Или сноровки в этом новом теле.
И тут Нюхль, который до этого с интересом наблюдал за моими манипуляциями, решил помочь. Он спрыгнул с моего плеча прямо на голову трупа и начал на ней подпрыгивать, словно пытаясь его расшевелить.
— Нюхль, прекрати дурака валять, ты мне мешаешь… — велел я.
И тут я увидел это. Глаз трупа. Правый. Он дёрнулся. Один раз, едва заметно, но я это видел! Мышца века сократилась!
Вот это да. Вот это прорыв.
Раньше максимум, чего я мог добиться в этом теле — это замедлить процесс разложения на пару часов. А теперь… мышечная реакция! Конечно, до полноценной некромантии, до поднятия легионов из могил было ещё очень далеко. Но это был не просто шаг. Это был гигантский скачок.
Проклятье, которое заставляло меня спасать живых, которое питалось жизнью, парадоксальным образом стало усиливать мою связь с мёртвыми. Чем больше Живы проходило через меня, тем сильнее стала становиться моя тёмная сторона. Какая извращённая, но прекрасная ирония.
Чтобы стать лучшим некромантом, мне нужно стать лучшим лекарем. Мой враг, сам того не желая, дал мне в руки ключ к невиданному доселе могуществу.
Домой я возвращался в редком для себя приподнятом настроении. День выдался на удивление продуктивным. Враг повержен и унижен, потенциальный союзник в лице Варвары приобретён, а главное — мои истинные, некромантские силы начали пробуждаться.
Впервые за долгое время я почувствовал не просто надежду на выживание, а предвкушение возвращения былого могущества.
Но у подъезда меня ждал сюрприз.
Двор гудел, как растревоженный улей. Дюжина крепких парней, бойцов Паши, загружала в два массивных чёрных внедорожника какие-то длинные, завёрнутые в брезент свёртки. Оружие — рунические пистолеты и короткоствольные автоматы — неприкрыто проглядывало из-под полов их длинных плащей. В воздухе пахло озоном, порохом и злой, холодной решимостью.
Паша, он же Чёрный Пёс, стоял у головной машины, отдавая последние распоряжения. Увидев меня, он кивнул.
Я подошёл.
— Что происходит? Переезжаете?
— Война, док, — мрачно ответил он, захлопывая дверцу внедорожника. — «Серые Волки» совсем оборзели. Сегодня днём напали на наш склад на Пресне. Троих наших положили.
— И?
— И мне нужна твоя помощь, — он сделал шаг ко мне. — Поедешь с нами.
— Я не боевой медик, Паша, — я поднял бровь. — Я патологоанатом и терапевт. Латать пулевые ранения на ходу, под огнём — не совсем моя специализация.
— Знаю, — его голос стал тихим, но настойчивым. — Но ты — лучший док в этом городе. Мои ребята тебе верят. Они видели, как ты Серого с того света вытащил. Одно твоё присутствие придаст им уверенности. Поехали. Прошу.
Глава 24
Интересный поворот. Бандитская разборка — это много раненых. С обеих сторон.
Много раненых — много благодарности. А мне нужна Жива. Очень нужна. Это шанс за одну ночь пополнить Сосуд так, как я не смог бы и за месяц рутинной работы в клинике.
С другой стороны, влезать в войну двух крупных кланов — не самая умная идея.
Шальная пуля, захват в плен, обвинение в пособничестве… последствий может быть масса. Но Паша прав. Они мне доверяют. А доверие в моей ситуации — это ресурс, который дороже золота. И который нельзя терять.
— Док? — Паша ждал ответа. — Время не ждёт.
Внедорожники, словно подтверждая его слова, синхронно взревели мощными моторами.
— Ладно, — кивнул я. — Но на моих условиях.
— Каких? — с облегчением выдохнул он.
— Обсудим в дороге.
Я не стал ждать его ответа. Произнёс это как утверждение, а не как предложение, и тут же открыл тяжёлую дверь внедорожника, забираясь внутрь. Это был классический приём: создаёшь иллюзию, что всё уже решено, и не даёшь оппоненту времени на возражения.
Паша на мгновение замер, явно не ожидая такой наглости. А затем, поняв, что выбора ему не оставили, усмехнулся и сел рядом. Он принял мои правила игры.