Они свернули в боковой коридор, ведущий к кабинету Сомова. Я тенью последовал за ними, держась на безопасном расстоянии.
Нужно было познакомиться с графом. Произвести на него впечатление. Стать для него полезным, незаменимым.
А для этого сначала нужно было убрать с дороги этого павлина Волконского, который уже успел примазаться к чужой беде, строя из себя великого целителя.
Я погладил невидимого Нюхля по его костяному гребню.
— Приготовься, малыш. Сейчас мы с тобой устроим небольшое, но очень эффектное представление. Пора показать графу, кто в этой клинике «лучший специалист».
Глава 25
Я подал мысленный сигнал. Нюхль, невидимой тенью скользнул к ногам Волконского и сделал то, что умел лучше всего — создал хаос.
Он своей маленькой костяной лапкой развязал шнурок и засунул его под начищенный до блеска ботинок аристократа. Волконский, который как раз пафосно жестикулировал, описывая графу преимущества своего отделения, запнулся на ровном месте и с удивлённым вскриком полетел вперёд.
Прямо на тележку с медикаментами, которую везла молоденькая медсестра.
Звон бьющегося стекла, визг девушки, поток отборных ругательств от Волконского. Идеально.
Я тут же подбежал.
— Какой ужас, Михаил! Вы не ушиблись? — мой голос был полон фальшивого сочувствия. — Надо же, у вас ноги прямо сами друг об друга заплетаются. Может, вам стоит провериться у невролога?
Ливенталь смотрел на эту сцену с ледяным, аристократическим презрением.
— Вы в порядке, Михаил? — холодно спросил он.
— В полном, Платон Игоревич, — стиснув зубы и потирая локоть, ответил Волконский.
— Нужно смотреть под ноги, молодой человек, а не витать в облаках, — отрезал он.
— Ты… — зашипел Волконский мне.
Я тут же проигнорировал своего поверженного коллегу и как бы невзначай посмотрел прямо на Ливенталя.
— Простите, ваше сиятельство, — я сделал выражение лица. — Вы здесь как посетитель или как пациент? Если как посетитель, то я настоятельно рекомендую вам немедленно стать пациентом. У вас серьёзные проблемы с сердцем.
Волконский, кое-как поднявшись на ноги при помощи подбежавшей медсестры, тут же попытался перехватить инициативу.
— Да, граф Ливенталь, пройдёмте в мой кабинет! — он взял его под руку. Ливенталь охотно зашагал рядом. — Не обращайте внимания на этого… стажёра из морга. Так вот, ваше сиятельство, как я и говорил, очевидно, стресс вызвал у вас пароксизмальную тахикардию. Нервное истощение. Сердце просто «сбоит». Я назначу вам Кордарон — самый современный и мощный антиаритмик! Он точно «успокоит» ваше сердце.
Они уже начали удаляться, но я бросил им в спину спокойную, ледяную фразу, которая заставила их обоих замереть.
— Простите за вмешательство, но Кордарон при тех симптомах, что описывает Платон Игоревич, может его убить.
Волконский побагровел и резко обернулся.
— Пирогов⁈ Что вы себе позволяете⁈ — рыкнул он на меня.
— Позволяю себе спасти жизнь ещё одному пациенту, — я подошёл к графу, полностью игнорируя Волконского. — Ваше сиятельство, опишите ваши приступы подробнее. Вы чувствуете головокружение при резком вставании?
— Да, особенно по утрам, — граф уже с интересом смотрел на меня.
— А сердце «замирает» или «трепещет»?
— Трепещет! — он удивлённо кивнул. — Точно! Как птица в клетке!
— Это не стенокардия, — я покачал головой. — Это пароксизмальная мерцательная аритмия, скорее всего, на фоне тиреотоксикоза.
Волконский фыркнул:
— Бред! Откуда у него тиреотоксикоз⁈
Я снова обратился к графу:
— Ваше сиятельство, вы похудели в последнее время, несмотря на хороший аппетит? Руки дрожат? Потливость усилилась?
Ливенталь медленно, почти неохотно, кивнул.
— Всё так. Но я думал, это всё от переживаний… из-за дочери. Нервы знаете ли…
— Переживания запустили процесс, но ваша щитовидная железа, скорее всего, уже давала сбои. Посмотрите, — я указал на его руки. — Лёгкий тремор пальцев. Глаза слегка навыкате. И пульс… позвольте?
Я взял графа за запястье.
— Сто двадцать ударов в минуту в состоянии покоя. И он неравномерный. Волконский, — я повернулся к нему. — Какой пульс при стенокардии?
Тот нахмурился.
— Ну… обычно учащённый…
— Но равномерный, — поднял палец я. — А здесь — аритмия. А теперь, Волконский, самое главное. Кордарон, или Амиодарон, который вы так щедро хотели назначить, — это препарат, насыщенный йодом. А введение больших доз йода пациенту с недиагностированным тиреотоксикозом — это самый верный и быстрый способ спровоцировать тиреотоксический криз. Это кома. И почти стопроцентная смерть.