Я вернулся в общий зал, где остальные кандидаты всё ещё обсуждали свои случаи. Ожидание следующего этапа затягивалось.
Отошёл в сторону и принялся оглядывать публику.
Волконский со своей свитой. Группа нервных отличников. Несколько одиночек вроде меня. Стандартный набор любого коллектива.
— Ты в порядке? — раздалось слева от меня.
Я обернулся. Рядом стояла Варвара. Она смотрела на меня без прежнего страха, скорее с любопытством.
— Более чем, — ответил я.
— Я видела, что произошло. С магистром Крюковым, — она понизила голос. — Ты был хорош. Но теперь он тебя ненавидит.
— Я переживу, — улыбнулся я.
Варвара нервно теребила край своего пиджака.
— Ты видел табель? — спросила она.
— Какой ещё табель? — приподнял бровь я.
— С оценками. Пойдём, покажу, — потянула она меня за собой.
Она провела меня к большой, во всю стену, панели из тёмного стекла. На ней светились сотни фамилий и ряды цифр.
— Информация обновляется почти мгновенно, — пояснила Варвара. — Магия данных. За каждое испытание ставят оценку: единица — прошёл, ноль — нет.
Я нашёл свою фамилию. Пирогов Святослав.
Напротив неё стояли две яркие единицы: за «Сердце Милосердия» и за «Клиническую диагностику». Других оценок не было ни у кого. У большинства стояли единицы и нули в разных комбинациях. Список стремительно сокращался — фамилии тех, кто набрал два нуля, тускнели и исчезали с панели. Из сотни с лишним кандидатов осталось не больше тридцати.
— У тебя высший балл, — прошептала Варвара, глядя на панель. — Как и ещё у нескольких человек. У Волконского, например.
— Удивительно, — сухо заметил я.
Она улыбнулась и перевела тему:
— Святослав, то, что ты делаешь… это не похоже на тебя. Прежнего.
— Люди меняются, — ответил я, не отрывая взгляда от табеля.
Не успела она ничего ответить, как по залу разнёсся усиленный магией голос Морозова, заставив меня обернуться.
— Внимание! — завывал он. — Второй этап отбора завершён. Следующее испытание! Работа в парах. Реальные пациенты, реальные диагнозы. И, чтобы уравнять шансы, — он сделал драматическую паузу, — никакой магии. Только классическая медицина, ваши глаза, руки и знания.
Наконец-то. Хоть что-то нормальное. А то от всех этих магических штучек и светящихся артефактов у меня уже ностальгия по простому, честному вскрытию.
— Пары определяются жеребьёвкой! — объявил один из распорядителей. — Подходим к столу, тянем номера!
Я подошёл и вытянул из широкой медной чаши холодную костяную фишку. Посмотрел на выгравированную на ней цифру.
Тринадцать.
Конечно. Чёртова дюжина. Какое еще число мне могло достаться?
Будто у меня и так проблем мало. Вселенная, видимо, обладала примитивным, но настойчивым чувством юмора.
— Тринадцатый? Это я! — раздался надменный голос рядом.
Я обернулся. Михаил Волконский стоял с таким выражением лица, словно только что проглотил живую жабу. Он посмотрел на фишку в моей руке, потом на меня, и его лицо исказилось гримасой отвращения.
Ты мне тоже не нравишься, дружок. Но если я начну выражать свою неприязнь также открыто, то ты быстрее в морге окажешься, чем пройдёшь это испытание.
— Нет, — выдавил он. — Нет, нет и ещё раз нет!
Волконский театрально всплеснул руками, привлекая всеобщее внимание, как плохой актёр на провинциальной сцене.
— Я не буду работать с этим… с этим… — задохнулся он, подбирая слова.
— Бастардом? — любезно подсказал я.
— Именно! — он развернулся к ближайшему распорядителю, молодому парню в форме клиники. — Где экзаменатор? Я требую немедленного пересмотра!
Подошёл магистр Крюков. После нашего недавнего столкновения он явно был не в духе и выглядел как грозовая туча, готовая разразиться молниями.
— В чём проблема, ваше сиятельство? — спросил он у Волконского.
— Я не могу работать в паре с ним! — аристократ ткнул в меня пальцем, будто я был каким-то грязным насекомым. — Это унизительно! Я из рода Волконских!
Из знатного рода, а нормами этикета напрочь пренебрегает.
— И что? — Крюков явно срывал на нас злость за своё утреннее унижение. В его голосе зазвучал яд. — Боитесь запачкать свою голубую кровь прикосновением к безродному?
Но Волконский не сдавался. Он понял, что от этого обиженного жизнью старика ничего не добьётся.
— Я требую встречи с главврачом Морозовым! Немедленно! Его сиятельство будет более сговорчив!
Через пять минут истерики, привлёкшей внимание половины зала, появился сам Морозов. Величественный, в своём идеально сидящем чёрном костюме, с неизменной тростью в руке. При его появлении весь шум мгновенно стих.