После всех испытаний нас, оставшихся в живых, снова собрали в главном зале.
На стенах висели не только дипломы, но и сертификаты магической аттестации. «Лицензия на применение исцеляющих чар 3-го уровня». «Допуск к работе с проклятыми ранениями». «Сертификат профилактики магического выгорания». Бюрократия проникла даже в волшебство.
Атмосфера была напряжённой. Воздух гудел от невысказанных надежд и страхов.
Главврач Морозов стоял на сцене, держа в руках планшет со списками. Он обвёл зал медленным, тяжёлым взглядом, и все разговоры мгновенно стихли.
— Поздравляю всех, кто дошёл до этого момента. Вы показали достойные результаты, — его голос был ровным, безэмоциональным. — Теперь вас ждёт распределение по отделениям.
Он начал зачитывать имена.
Волконский, разумеется, с самодовольной ухмылкой отправился в элитное диагностическое отделение. Варвара, с облегчением выдохнув, была определена в терапию. Фёдора, к его бурной радости, взяли в неврологию. Он победно вскинул кулак и подмигнул мне.
— Пирогов Святослав… — Морозов сделал паузу, отрывая взгляд от планшета и глядя прямо на меня. Через весь зал. Смотрел на меня с настороженностью учёного, изучающего опасный образец. Он что-то знал. Или подозревал. — Учитывая ваши… специфические способности к работе…
Ах да. Инцидент с Крюковым. Слухи в этом мирке распространяются быстрее чумы.
— А также… неоднозначность вашей персоны… — он специально оттягивал результат огласки, наслаждаясь моментом, давая толпе переварить информацию.
По залу прокатился тихий, но отчётливый шепоток. Я чувствовал на себе десятки взглядов — любопытных, злорадных и даже сочувствующих.
— Вы направляетесь в патологоанатомическое отделение. Испытательный срок — три месяца.
Морг.
Он. Отправляет. Меня. В морг.
И то, видимо, только потому, что не может не взять меня после успешного прохождения всех испытаний.
Твою мать! Мёртвые не испытывают благодарности! У трупов нет жизни, которую можно спасти. Как я буду наполнять Сосуд⁈
Глава 4
Ледяной холод проклятия сжал грудь железными тисками, выбивая воздух из лёгких. Я мысленно заглянул внутрь. Семнадцать процентов. Остаток после всех испытаний.
— Есть вопросы? — Морозов смотрел на меня с лёгкой, едва заметной усмешкой хищника, загнавшего жертву в угол.
Злость — это роскошь, которую я не могу себе позволить.
— Никаких вопросов, — ровно ответил я. Голос не дрогнул.
Мысли метались, как крысы в горящем амбаре. Нужно что-то придумать. Прямо сейчас. Иначе через две недели я сам окажусь на одном из этих секционных столов, и какой-нибудь магистр Крюков будет лениво ковыряться в моих внутренностях.
— Распределение окончательно, — добавил Морозов, словно читая мои мысли и отрезая все пути к отступлению. — Обжалованию не подлежит. Завтра в восемь утра явитесь к доктору Мёртвому.
Доктор Мёртвый в морге. Оригинально. Что дальше? Доктор Живой в реанимации? Доктор Пьяный в наркологии? Доктор Весёлый в психиатрии? Местная система именований напоминала мне дешёвый водевиль.
После объявления ко мне подошёл Фёдор. Его обычная широкая улыбка померкла, на лице было написано искреннее возмущение.
— Эй, это… это же полная несправедливость! Ты классно диагностируешь, я сам видел! Тебе место в терапии, в диагностике, где угодно, но не в морге! — заявил он.
— Ничего, — я пожал плечами, изображая безразличие. — Мёртвые пациенты хотя бы не жалуются.
Он нервно засмеялся, не оценив шутку.
— Вот это настрой! Слушай, если что… Ну, если нужна будет помощь, ты только скажи. Я попробую поговорить со своим куратором, — предложил он.
— Спасибо. Но я справлюсь.
Справлюсь. Потому что альтернатива — сдохнуть. А я не планирую умирать второй раз за такой короткий срок.
Варвара прошла мимо, бросив на меня быстрый, странный взгляд. Я ожидал увидеть злорадство, но в её глазах читалось что-то другое. Что-то похожее на… облегчение?
Видимо, она рада, что опасный свидетель, призрак её прошлого, отправится к мертвецам, где ему, по её мнению, самое место.
Не радуйся раньше времени, дорогая. Я ещё вернусь. И выясню, что именно вы сделали с прежним владельцем этого тела.
Выходя из футуристического здания клиники, я вдохнул прохладный вечерний воздух. Огни Москвы уже зажигались, превращая город в россыпь далёких, холодных звёзд.
Ирония, достойная богов — некромант, который не может работать с мертвецами. Это как повар, которому запретили готовить, или палач, которого заставили лечить. Хотя, постойте… я ведь теперь именно это и делаю. Проклятие, у тебя извращённое чувство юмора.