— Пять миллиграмм внутривенно медленно! — я подошёл почти вплотную, контролируя их действия. — И готовьте бета-блокаторы! Пропранолол! Они понадобятся потом, чтобы стабилизировать сердце!
Ольга на мгновение замерла. Её глаза были полны ужаса. Она посмотрела на меня, потом на умирающего пациента, потом снова на меня.
— Но если ты ошибаешься… — прошептала она. — Это убьёт его! Введение альфа-блокаторов при обычном инфаркте вызовет необратимый коллапс! Мы его просто прикончим!
— Если я ошибаюсь, он умрёт чуть быстрее, — мой голос был ледяным. — Если я прав — он выживет. Выбирай. Время идёт.
Это был ультиматум. Варвара, не дожидаясь решения Ольги, уже с хрустом сломала горлышко ампулы и дрожащими руками набирала прозрачную жидкость в шприц. Её решимость, кажется, подстегнула и Ольгу. Она наложила жгут на руку пациента и начала искать вену.
— Медленнее… — командовал я, стоя у них за спинами. — Ещё медленнее… следите за давлением.
Сначала ничего не происходило. Пять секунд. Десять. Я почти слышал, как тикает мой собственный таймер. А потом… Словно невидимый ураган в его груди начал стихать.
Судорожные, лающие хрипы сменились глубоким, шумным дыханием. Синева на лице начала отступать, сменяясь мертвенной бледностью, а затем — слабым, едва заметным румянцем. Яростный писк монитора из панической трели превратился в ровный, уверенный, успокаивающий ритм.
— Давление? — спросил я, не отрывая взгляда от лица пациента.
— Сто тридцать на восемьдесят, — удивлённо, почти шёпотом ответила Варвара, глядя на экран тонометра. — Стабилизируется.
— Пульс снижается, — добавила Ольга, её голос дрожал от облегчения. — Сто десять… сто… девяносто…
Пациент открыл глаза. Мутный, бессмысленный взгляд сфокусировался сначала на потолке, потом на наших лицах.
— Что… что со мной было? — прохрипел он.
— Приступ, — мягко сказала Варвара, поправляя его одеяло. — Но уже всё хорошо. Вы в безопасности.
— Спасибо, — он перевёл взгляд на меня. Он не знал, кто я. Он видел лишь человека в белом халате, который стоял рядом. — Спасибо вам, доктор. Я думал… я думал, это конец.
И в этот момент меня накрыло.
Волна благодарности была не просто теплом — это был жар, поток расплавленного серебра, вливающийся в мой иссохший Сосуд. Пятнадцать процентов! Чистой, концентрированной, стопроцентной признательности за спасение от мучительной, ужасной смерти. Я почувствовал, как холод, сковывавший меня, отступает, как возвращается сила, как мышцы перестают быть ватными.
Девятнадцать процентов. Я снова могу планировать дальше, чем на сутки.
Медленные, размеренные аплодисменты раздались от дверей. Звук был оглушительным в наступившей тишине. Мы все резко обернулись.
В проёме стоял мужчина лет пятидесяти в безупречном тёмно-синем костюме. Несмотря на поздний час, он выглядел так, словно только что вышел из своего кабинета, а не был поднят с постели. Седые виски, дорогие часы на запястье, а взгляд — умный, пронзительный и абсолютно холодный.
— Браво, молодой человек, — произнёс он, плавно входя в палату. — Диагностика феохромоцитомы по старым анализам во время гипертонического криза — это высший пилотаж. Многие опытные терапевты не додумались бы.
Ольга и Варвара синхронно выпрямились, словно солдаты перед генералом. Их усталость и облегчение мгновенно сменились напряжённым вниманием.
— Пётр Александрович! — выдохнула Ольга. — Мы не знали, что вы в клинике!
А иначе они бы позвали более опытного специалиста.
— Работал с документами, — пояснил он, не сводя с меня своего изучающего взгляда. — Услышал шум, решил проверить.
Он подошёл ближе, игнорируя девушек, и протянул мне руку.
— Пётр Александрович Сомов, заведующий терапевтическим отделением. А вы?
Я пожал протянутую руку. Крепкое, уверенное рукопожатие человека, привыкшего держать всё под контролем.
— Святослав Пирогов, патологоанатомическое отделение, — представился я.
— Что ж, Святослав, — Сомов улыбнулся, и в этой вежливой улыбке было что-то хищное, расчётливое. — У меня к вам предложение, от которого, я думаю, вы не сможете отказаться.
Очень интересно. Я пришёл сюда на охоту, но, кажется, сам стал объектом интереса для более крупного зверя. И судя по испуганным лицам Варвары и Ольги, предложения от заведующего терапией Сомова — это не то, от чего можно просто отмахнуться.
Глава 6
— Пойдёмте в мой кабинет, — сказал Сомов, и его спокойный голос прозвучал как окончательный вердикт. Он кивнул в сторону выхода. — Нам есть что обсудить.