— Я назначу вам несколько анализов, — сказал я, доставая бланк. — На гормоны ТТГ, Т3 и Т4. И ещё — развёрнутый анализ крови. Подозреваю у вас не только гипотиреоз, но и скрытую железодефицитную анемию.
В этот момент дверь палаты тихо открылась, и в неё вошла молодая женщина — почти точная копия пациентки, только на двадцать лет моложе. Такая же стройная, с теми же тонкими чертами лица, но полная энергии.
— Мама, я принесла тебе твои любимые пирожные… Ой, извините, доктор, я не знала, что у вас осмотр.
— Ничего страшного, мы как раз закончили, — улыбнулся я, но моё внимание уже привлекло другое. Я бросил на неё один беглый взгляд, и моё зрение тут же подсветило аномалию.
Тонкая, едва заметная рябь в потоках Живы, идущих от поджелудочной железы. Классический маркер ранней инсулинорезистентности. Она ещё не больна, но уже уверенно стоит на пороге диабета второго типа.
— Простите, — обратился я к девушке, когда она поставила коробку с пирожными на столик. — Вы не могли бы присесть на секунду? У вас немного бледный вид.
— Правда? — удивилась она, но послушно присела на край кресла. — Я действительно последнее время быстро устаю. Думала, из-за учёбы.
— Часто хочется пить? Особенно по ночам? Или, может, заметили, что стали чаще бегать в туалет?
Девушка растерянно посмотрела на мать, потом на меня.
— Да… Откуда вы знаете? — изумленно спросила она.
— Опыт, — я снова улыбнулся. — Рекомендую вам сдать кровь на сахар и гликированный гемоглобин. Просто для профилактики.
Мать и дочь переглянулись. В их глазах было удивление и что-то ещё.
— Доктор, вы первый, кто действительно нас слушает и задаёт правильные вопросы, — сказала пациентка, и в её голосе прозвучала искренняя надежда. — Спасибо.
И в этот момент меня накрыло. Двойной поток. Один — тёплый, благодарный, от матери за обретённую надежду и внимание. Второй — удивлённый, но тоже искренний, от дочери за своевременное предупреждение, которое, возможно, спасёт её от серьёзной болезни в будущем.
Сосуд отозвался приятной тяжестью. Плюс три процента. Не так много, как за спасение от неминуемой смерти, но это была стабильная, качественная пища. На таких пациентах можно было жить.
После обхода я направился в лабораторию с направлениями и пробирками для анализов. Я шёл по коридору и спиной чувствовал тяжёлый, враждебный взгляд. У окна, делая вид, что с интересом изучает историю болезни, стоял Егор Волков.
Сейчас начнётся.
Такие, как он, не умеют проигрывать достойно. Им нужна мелкая, подлая месть. Я сбавил шаг, готовясь к провокации.
Когда я проходил мимо, он, как я и ожидал, «случайно» развернулся. Волков сделал это слишком резко, выставив локоть, чтобы «нечаянно» выбить у себя из рук штатив с пробирками.
Движение было рассчитано с точностью фехтовальщика-недоучки, который делает неуклюжий, но предсказуемый выпад.
В тот самый момент, когда его локоть должен был коснуться моей руки, я сделал неуловимое движение — лёгкий шаг назад и в сторону. Его рука с силой пронеслась по пустому воздуху.
За его спиной появился Нюхль и слегка подтолкнул. Этого хватило.
Потеряв равновесие, Волков сам зацепился ногой за ногу и с криком «Ой!» полетел вперёд, пытаясь ухватиться за воздух.
В падении он инстинктивно выбросил вперёд руки и схватился за мой штатив. Тот пошатнулся, и Волков упал вместе с одной из пробирок.
ЗВОН!
Стекло разлетелось по кафелю мелкими, сверкающими осколками. Волков же, не удержавшись, с размаху врезался в стену и сполз по ней на пол, зажимая ушибленный нос, из которого тонкой струйкой потекла кровь.
— Ой, как неловко! — произнёс я с преувеличением, глядя на него сверху вниз. — Задумались, коллега? Не заметили стену? Какая досада! Вы разбили анализы пациентки заведующего! Ай-яй-яй.
Из ближайшей двери, словно фурия, привлечённая звуком бьющегося стекла, вылетела старшая медсестра Глафира Степановна.
— Так я и знала! Вы хоть знаете, кто эта пациентка? Графиня Золотова! Её муж — член попечительского совета! Он нас с землёй сравняет за такое! — торжествующе воскликнула она, но, увидев картину, замерла. На полу сидел не я, а её любимчик Волков, зажимая окровавленный нос. — Егор⁈ Что случилось⁈
— Этот… этот выскочка… он меня толкнул! — прохрипел Волков, указывая на меня пальцем.
— Я⁈ — я изобразил крайнее изумление. — Да я вас и пальцем не тронул! Вы сами споткнулись и разбили пробирку. Сестра, — я повернулся к молоденькой медсестре, которая высунулась из соседней палаты, — вы ведь видели?
Девушка, которую я утром спас от обморока, испуганно кивнула.