— Пока терпимо, — ответил я, надевая свой прорезиненный фартук.
— Терапия вас испортит, — предупредил он, аккуратно отделяя скальпелем одну ткань от другой. — Живые постоянно врут и притворяются. То они больные, когда на самом деле здоровы, то здоровые, когда уже стоят одной ногой в могиле.
— Мёртвые честнее, — согласился я. — Но, к сожалению, менее благодарны.
— Не всегда, Пирогов, — он хмыкнул, и его плечи едва заметно вздрогнули. — Иногда мёртвые благодарят куда щедрее живых.
Он произнёс это с едва заметной, загадочной улыбкой, не глядя на меня.
— Это как? — заинтересовался я.
— Со временем поймёте, — ответил он. — Если проживёте достаточно долго.
Он знает что-то, чего не знаю я? Что-то о природе смерти в этом мире, что отличается от всего, к чему я привык? Это я обязательно выясню.
Остаток дня прошёл в рутинной, но такой знакомой и успокаивающей работе.
Два вскрытия. Первое — пожилая женщина с обширным геморрагическим инсультом. Второе — мужчина средних лет с последней стадией цирроза. Его печень была похожа на старый, сморщенный камень.
К вечеру, перед уходом, я подвёл итоги дня. Сосуд показывал девятнадцать процентов. Я начал день с девятнадцати, потратил три на существование, получил три за диагностику матери и дочери.
Вышел в ноль. Но рост некро-силы… это был интересный побочный эффект. Мои руки становились твёрже, зрение — острее. Теперь я мог чувствовать остаточную энергию смерти на расстоянии пары метров, а не только при прямом контакте.
Возможно, ключ к решению проблемы лежит не только в Живе. Возможно, я ищу выход не в той плоскости. Что, если я смогу найти способ конвертировать одно в другое? Превратить силу смерти в топливо для жизни…
Эта мысль была новой. И опасной. Но мне уже не терпелось проверить свою догадку.
В метро было душно и многолюдно. Вечерний час пик выгнал на улицы всех офисных работников, и вагон был набит плотно, как банка с консервами.
Я почувствовал его раньше, чем увидел. Ощущение чужого, пристального взгляда на затылке. Не любопытного, не враждебного. Профессионального. Холодного. Я медленно обвёл взглядом вагон, скользя по лицам. И нашёл его.
Мужчина в сером, ничем не примечательном плаще, сидел в углу и слишком внимательно изучал газету. Слишком внимательно для того, кто едет уже четвёртую станцию и ни разу не перевернул страницу. Его лицо было серым, незапоминающимся, одежда — такой же. Идеальная униформа для того, чтобы раствориться в толпе. Профессионал. От Морозова, надо полагать.
Что ж, пусть следят. Пока что я примерный сотрудник, который просто едет домой с работы. С двух работ.
Но вот где именно я живу, его начальству знать совершенно необязательно.
На следующей станции, когда двери начали закрываться, я сделал то, чего он точно не ожидал. В последнюю секунду я выскользнул из вагона на платформу. Двери с шипением закрылись прямо перед его носом. Я видел, как он вскочил, но было уже поздно. Поезд тронулся.
Я постоял на платформе, дождался следующего состава и поехал. Мелочь, но пусть побегает. Терять хвост — полезный навык в любом мире.
У моего дома царила непривычная суета, которая резко контрастировала с респектабельной тишиной района. Во дворе стояли две машины с открытыми багажниками, из которых виднелись какие-то свёртки.
Вокруг сновали люди, их голоса были приглушёнными и нервными. Несколько человек сидели прямо на ступеньках подъезда, прижимая к себе окровавленные тряпки и глухо постанывая. В воздухе висел слабый, но отчётливый запах пороха и свежей крови.
— Ах да, — вспомнил я. — Стрелка же. Совсем забыл.
— Док! — окликнул меня Митька-Косой, заметив меня. — Наконец-то!
Двое бандитов, один из которых был Митька, бросились ко мне, явно намереваясь схватить под руки и потащить наверх. Я сделал лёгкий, почти ленивый шаг в сторону, и они пролетели мимо, едва не столкнувшись друг с другом.
— Не советую, — мой голос прозвучал холодно и веско.
— Док, некогда! — взмолился второй, незнакомый мне парень. — Там пацаны кровью истекают!
— Помните, что было в прошлый раз, когда вы пытались вести себя бесцеремонно? — спокойно напомнил я, глядя прямо на Митьку.
Они переглянулись.
— Помним, — Митька поморщился, потирая плечо. — Ты тогда Косте руку вывернул так, что он неделю не то что ложку — стакан держать не мог. Мы потом его к трём костоправам возили, никто не понял, как ты это сделал.
— Вот и славно, — кивнул я. — Ведите спокойно, и я спокойно пойду.