Квартира на третьем этаже была наспех превращена в лазарет. Запах крови, дешёвого антисептика и страха ударил в нос. На полу валялись окровавленные бинты. На диване, покрытом грязной простынёй, лежали стонущие раненые.
Я не стал метаться. Быстрый, чёткий триаж — сортировка по степени тяжести.
Первый — царапина на плече, жить будет. Второй — сломанные рёбра, больно, но не смертельно, пусть ждёт. Третий — пуля в ноге, нужно извлечь, но артерия не задета, тоже терпит. А вот четвёртый…
Я наклонился над ним. Он лежал на полу, на расстеленном пальто. Бледный, как полотно, дыхание поверхностное, едва уловимое, пульс на сонной артерии — нитевидный.
Пулевое ранение в живот, большая кровопотеря. Классика жанра. Без немедленной лапаротомии и переливания крови не выживет.
— Где Паша? — спросил я, накладывая жгут на бедро третьему раненому, чтобы остановить кровотечение.
— Сейчас придёт, — ответил Митька, нервно переминаясь с ноги на ногу.
И словно в ответ на его слова дверь распахнулась. В комнату ворвался незнакомый мне бандит с перекошенным от злости и страха лицом. В руке он сжимал массивный пистолет.
— Ты слишком долго! — рявкнул он не раздумывая, направляя ствол мне в голову. — Из-за тебя Серый может сдохнуть!
Холодный металл упёрся мне в висок. Я почувствовал резкий запах оружейного масла. Палец стрелка на спусковом крючке дрогнул. Не от страха. От ярости и неуверенности. Самый опасный тип стрелка.
— Убери пушку, идиот! — громовой голос прогремел от двери, заставив замолчать даже стонущих раненых. — Это НАШ врач!
Паша Чёрный Пёс вошёл в комнату. Массивный, под два метра ростом, с лицом, которое, казалось, видело всё и давно разучилось чему-либо удивляться. В его присутствии даже воздух стал тяжелее.
Но бандит с пистолетом не опустил оружие.
— Наш? Или ИХ? — он злобно посмотрел на Пашу. — Что-то долго он шёл! Я его в окно видел, он с Митькой внизу лясы точил, пока Серый тут подыхал! Может, он специально время тянул⁈
Отлично.
Параноидальный идиот с пушкой у моего виска. Раненый, которому осталось минут десять жизни. И Паша, который пока не решил, на чьей он стороне.
Если я сейчас не начну оперировать, я потеряю пациента, а с ним — и драгоценную Живу. Если дёрнусь — потеряю голову, и тогда Жива мне уже не понадобится.
Проклятие, ты выбрало отличный момент для проверки на прочность.
Глава 9
Холодный металл давил на висок. Комната, казалось, сжалась до этого маленького пространства между стволом револьвера и моей головой.
В комнате повисла тяжёлая, вязкая тишина, нарушаемая только хриплым, булькающим дыханием раненого на столе. Этот звук был саундтреком к нашему маленькому спектаклю.
— Восемь минут до необратимого геморрагического шока, — сказал я спокойно, не обращая внимания на пистолет и глядя на раненого. — Семь минут пятьдесят секунд. Судя по цвету кожи и скорости падения давления, у него внутреннее кровотечение. Скорее всего, задета печень или селезёнка.
Я потянулся к своей медицинской сумке, которую поставил на стул, и начал доставать стерильные инструменты, раскладывая их на чистой салфетке. Скальпель, зажимы, иглодержатель.
Ствол сильнее вдавился мне в кожу.
— Стой! — рявкнул бандит, его голос сорвался на визг. — Ещё одно движение, и я стреляю!
— Семь минут сорок секунд, — продолжил я ледяным голосом, раскладывая инструменты. — Кровопотеря критическая. Внутреннее кровотечение усиливается с каждой секундой.
— Валера, ты что, глухой⁈ — Паша Чёрный сделал шаг вперёд, его массивное тело, казалось, заполнило собой всё пространство. Голос его был тихим, но угрожающим. — Док работает! Я последний раз повторяю. Опусти ствол. Ты мешаешь доктору спасать твоего же друга.
— Нет! — новичок Валера явно был на взводе, его глаза дико блестели. — Он специально тянул! Я видел, как он внизу болтал! Может, он с Серыми Волками заодно!
— Семь минут двадцать секунд, — я взял в руки зажим. — Повреждена печёночная артерия. Если не пережать её сейчас, начнётся обширный некроз тканей. Его будет уже не спасти.
— Я сказал, стой! — взвизгнул Валера. — Сейчас нажму!
Я наконец повернул голову и посмотрел ему прямо в глаза. Мой взгляд был абсолютно пустым, лишённым страха, гнева или любой другой эмоции.
Это был взгляд патологоанатома, смотрящего на интересный, но уже мёртвый образец. Кажется, это напугало его больше, чем любая угроза.
— Стреляй, — сказал я. — И тогда ты не просто позволишь Серому умереть. Ты станешь тем, кто его убил. Я единственный в этой комнате, кто может его спасти. У тебя тридцать секунд, чтобы решить, кем ты будешь сегодня — спасителем или палачом.