Волков напрягся, встал. Он явно не был готов к такому началу.
— Сложный случай, Пётр Александрович, — промямлил он. — Симптомы… они не складываются в единую клиническую картину.
— Перечислите, — потребовал Сомов, отпивая чай.
— Слабость, периодическая лихорадка, боли в суставах… мигрирующие, — он листал историю болезни. — Анализы на ревматоидный фактор и волчанку отрицательные. СОЭ повышена, но это неспецифичный маркер…
— Болезнь Уиппла? — выдвинул я теорию.
Мой голос прозвучал в наступившей тишине как гром. Все взгляды, даже взгляды Варвары и Ольги, обратились ко мне.
— Бред! — Волков фыркнул. — Это редчайшее заболевание, один случай на миллион! К тому же, анализы на все распространённые инфекции чистые!
— А биопсию тонкой кишки вы делали? — спокойно уточнил я.
— Нет, но это инвазивная процедура, для неё нужны веские основания… — фырчал Волков.
— А ПЦР-диагностику на Троферима Уиппла делали? — продолжил я.
— Я же сказал, это редчайшее заболевание! — почти взорвался Волков.
— Продолжайте, Пирогов, — вмешался Сомов, заинтересованно наклонившись вперёд. На его лице играла лёгкая улыбка. Он наслаждался представлением.
Глава 10
Я встал и подошёл к большой маркерной доске на стене.
— Классическая триада — артралгия, лихорадка, диарея. Все зацикливаются на ревматологии, потому что это очевидно и лежит на поверхности. Но вы упускаете главное.
Я взял маркер и начал рисовать схемы, связывая симптомы, которые, казалось бы, не были связаны между собой:
— Пациентка жаловалась на диарею и потерю веса? Да. Это кишечные проявления, которые часто игнорируют. Жаловалась на забывчивость и проблемы с концентрацией? Да. Это неврологические проявления. Болезнь Уиппла — это системное заболевание, оно поражает не только кишечник.
— Откуда вы знаете про забывчивость? — напрягся Волков. — Я этого не озвучивал!
— В истории болезни было, — я пожал плечами. — В разделе «жалобы при поступлении», на второй странице. Вы, видимо, пропустили. И ещё, — я повернулся к нему, — потемнение кожи на костяшках пальцев. Вы списали это на «возрастные изменения». Но это классическая гиперпигментация, один из ключевых признаков при Уиппле. Артралгия, диарея, деменция, гиперпигментация. Сложите два и два, коллеги. Картина ясна как день.
В ординаторской повисла тишина.
Волков стоял, открыв рот, и его лицо переходило от красного к бледному. Он был разгромлен. Публично и унизительно. Костя-подхалим смотрел на меня с новым, подобострастным восхищением. Варвара и Ольга — с изумлением, смешанным с чем-то ещё. Они видели не просто «везунчика», а диагноста.
Сомов с удовлетворённой улыбкой кивнул. Он поставил на меня, и я выиграл для него этот раунд.
— Логично, — сказал он. — Егор, немедленно назначьте пациентке биопсию тонкой кишки и ПЦР-диагностику. Если Пирогов прав, ей нужен длительный курс антибиотиков. Очень длительный. Иначе рецидив и смерть.
Волков молча кипел от злости, но спорить не смел.
После разбора ещё нескольких случаев, уже без моего участия, Сомов подозвал меня и дал мне список из пяти пациентов.
— Стандартные осмотры, Пирогов. Ничего сложного.
Он сказал «ничего сложного», но все в комнате понимали, что это была лишь формальность. Сегодняшняя дуэль изменила расстановку сил.
Я вышел из ординаторской, оставляя за спиной униженного Волкова и ошарашенных коллег. Это было приятное чувство. Власть — это не только магия и легионы мертвецов. Иногда это просто знание, которое ставит на место зарвавшегося идиота.
Я мысленно позвал Нюхля. Костяная ящерица немедленно материализовалась у моих ног, невидимая для всех остальных, и с нетерпением посмотрела на меня своими зелёными огоньками. «Что, хозяин? Новое задание? Кого укусить?»
«Видишь того злого дядю с красными пятнами на шее? Который сейчас выглядит так, будто проглотил лимон целиком? Следуй за ним. Сделай его день… интересным. Но без укусов. Мы переходим на новый уровень. Психологическое давление».
Нюхль радостно клацнул челюстями.
«Для начала стащи что-нибудь важное. Ключи от его кабинета, например. Пусть ищет, потеет, опаздывает на приём».
Ящерица кивнула и тенью поскакала за Волковым, который как раз выходил из ординаторской.
План мести был прост и элегантен в своей мелочности. Сначала стащить ключи от кабинета. Потом можно будет перекладывать его стетоскоп в самые неожиданные места — в мусорное ведро, в чайник, в карман к другому врачу.
Двигать документы на его столе, пока он не смотрит. Издавать странные, необъяснимые звуки во время важных осмотров…