Мелочно? О да. Но эффективно? Посмотрим через неделю, когда он начнёт сомневаться в собственном рассудке и бояться заходить в свой кабинет.
Следующие два часа прошли в монотонной, удручающей работе. Пять пациентов, пять стандартных, скучных проблем. Контраст между моими ожиданиями (сложные случаи, умирающие пациенты) и реальностью (банальные болячки) был огромен.
Первой была пожилая дама, которая жаловалась на давление, но при этом требовала разрешить ей пить крепкий кофе три раза в день. Я терпеливо прописал ей диету и скорректировал дозу препарата, выслушав пятнадцатиминутную лекцию о том, что «в её время такого не было» и «все эти ваши новомодные таблетки — одна химия». Она ушла, вполне довольная моим вниманием, оставив мне жалкие полпроцента благодарности и потраченные нервы.
Второй — мужчина средних лет, который был абсолютно уверен, что у него опухоль мозга, потому что у него «стучало в висках». После десятиминутного осмотра я нашёл банальное защемление шейного нерва, провёл короткий сеанс точечного массажа и отправил его к неврологу. Он ушёл, сияя от облегчения. Процент Живы за то, что я избавил его от ипохондрии.
Третья — молодая девушка с гастритом, вызванным диетой из кофе и сигарет. Диета, антациды, контроль через две недели. Ещё полпроцента.
Четвёртый и пятый — супружеская пара с обычным ОРВИ, которые требовали к себе внимания, как к умирающим от чумы. Я выписал им стандартное лечение и оформил больничный лист, получив в сумме ещё один процент.
Итого — три процента. Три! Я едва покрыл дневной расход. Это была не работа, а благотворительность. Я тратил свои уникальные способности на лечение насморка и повышенного давления.
Мне нужны умирающие, а не ипохондрики! Где все те, от кого отказались другие врачи? Где сложные, запущенные случаи, которые Сомов мне обещал?
— Нюхль! — позвал я мысленно, когда вернулся в пустую ординаторскую.
Ящерица тут же материализовалась передо мной, гордо держа в костяных зубах связку ключей с брелоком в виде герба Волковых.
— Молодец, — я забрал ключи. — А теперь хватит играть с Волковым! Это всё весело, но непродуктивно!
Я положил ключи на стол Сомова — пусть Волков думает, что сам их там забыл. Моё раздражение росло.
— Ищи мне настоящих пациентов! — приказал я фамильяру. — Понимаешь? Тех, кто стоит на пороге! Тех, кому осталось несколько часов или дней, а не лет! Мне нужна большая рыба, а не эта мелочь!
Нюхль перестал играть. Зелёные огоньки в его глазницах вспыхнули ярче. Он понял. Понял всю серьёзность моего положения. Он коротко, по-деловому кивнул и растворился в воздухе, отправляясь на настоящую охоту.
Елизавета Золотова, отложив глянцевый французский журнал, полулежала на горе шёлковых подушек. Руки она скрестила на груди, а её красивое лицо выражало холодное, непреклонное упрямство. Она была похожа на королеву, принимающую просителей.
Перед ней, словно на ковре у монарха, стояли Пётр Александрович Сомов и старшая медсестра Глафира Степановна. Сомов пытался сохранить на лице маску терпеливого профессионала, но подрагивающий желвак на его щеке выдавал напряжение. Глафира Степановна же, наоборот, не скрывала своего негодования и буквально кипела.
— Я не просто требую, Пётр Александрович, я настаиваю, — заявила Золотова тоном, не терпящим возражений. — Моим лечащим врачом будет только доктор Пирогов. Остальные… меня не устраивают.
Сомов удивлённо приподнял бровь и даже сделал шаг назад, изображая искреннюю обиду.
— Елизавета Аркадьевна, позвольте… А чем же я, ваш лечащий врач, вас не устраиваю? Я думал, у нас с вами полное взаимопонимание.
Золотова тут же сменила тон с требовательного на бархатно-воркующий.
— Ну что вы, Пётр Александрович! Вы — лучший! Настоящее светило! — она кокетливо улыбнулась. — Но вы видите картину в целом. А доктор Пирогов… у него такой… деликатный подход к деталям. Он единственный, кто отнёсся к моему страху с пониманием. И кровь берёт так, что я даже не замечаю!
— Вот до чего дошло! — не выдержав, прошипела Глафира Степановна, обращаясь скорее к Сомову. — Потакаем капризам, а теперь выскочки-бастарды будут ставить под сомнение компетентность заведующего отделением!
Золотова медленно повернула голову к старшей медсестре, и в её глазах блеснула сталь.
— Простите, что вы сказали? — её голос стал тихим и ледяным.
— Я сказала, что доктор Пирогов сейчас очень перегружен, — быстро вмешался Сомов, спасая ситуацию. — У него много пациентов, он работает на два отделения…