Она закончила и отвернулась, обхватив себя руками, словно ей снова стало холодно.
— Ясно, — я кивнул. — Война кланов. А вы оказались между молотом и наковальней.
— Я рассказала, — она посмотрела на меня с вызовом. — Теперь ваша очередь, лекарь. Ваш секрет.
Я не стал отвечать сразу. Вместо этого я медленно встал, подошёл к окну и на мгновение посмотрел на утренний город, залитый серым светом.
Я дал тишине повиснуть в комнате, стать густой и напряжённой. Пусть она сама додумает, что я скрываю. Пусть её любопытство разгорится до предела.
— Вы уверены, что хотите знать? — наконец обернулся я к ней. — Некоторые секреты лучше оставлять в тени.
Это только распалило её любопытство.
— Вы обещали, — твёрдо сказала она.
Я усмехнулся.
— Нюхль. Покажись.
Мой голос был тихим, но властным.
Воздух рядом с раскладушкой замерцал. Сначала появился полупрозрачный, дрожащий контур, а затем, с тихим стуком костей о деревянный пол, на ковёр спрыгнул маленький скелет ящерицы. Пустые глазницы вспыхнули ярким зелёным огнём, и он посмотрел прямо на Аглаю.
Она замерла. Её лицо побелело, как полотно. Она отшатнулась назад, на раскладушку, и её аристократическое воспитание дало сбой.
— Твою ж… — вырвалось у неё почти беззвучным шёпотом, — … мать-ящерица.
— Не бойтесь, — мой голос был спокойным и ироничным. — Он не кусается. Без команды. И он не ящерица. Технически.
Аглая смотрела то на меня, то на Нюхля, который, довольный произведённым эффектом, сел и постучал костяным хвостом по полу. Она с недоверием протянула дрожащую руку и очень осторожно коснулась его костяного черепа.
— Холодный… и гладкий. Как полированная слоновая кость. Что это такое? Гомункул? Элементаль?
Она хотела сказать что-то ещё, но в этот момент тишину в квартире разорвал звук. Три сильных, властных удара кулаком во входную дверь. Они прозвучали как выстрелы.
Я мгновенно напрягся. Не от страха. От нарушения привычного порядка вещей. В мою дверь не стучат. Никогда. Местные жители обходят этот дом стороной. Коллеги из клиники не знают моего адреса.
Единственный человек, который может прийти ко мне без предупреждения — это Паша Чёрный Пёс. И он никогда не стучит. Он просто открывает дверь, как хозяин. Но сейчас она заперта.
Этот требовательный, наглый стук означал одно из двух. Либо это кто-то чужой, кто не знает правил. Либо это Паша, но что-то заставило его изменить своим привычкам. Что-то пошло не так. И второй вариант мне нравился гораздо меньше.
Аглая побелела ещё сильнее, если это вообще было возможно.
— Это они? Они нашли меня? — прошептала она, её глаза метались по комнате в поисках укрытия.
Глава 12
Я приложил палец к губам, приказывая ей молчать, и бесшумно двинулся к выходу из комнаты.
Медленно шёл к двери, а в голове уже складывалась картина произошедшего. Их драгоценная пленница, дочь графа, испарилась из подвала. Паника. Суета. «Чёрные Псы» сейчас, без сомнения, переворачивают весь район вверх дном, пытаясь найти её до «Серых Волков», или тем более — до разгневанного папаши.
И, конечно, в своём незамысловатом поиске они решили начать с единственной «белой вороны» на их территории. С меня.
С лекаря, который живёт в их доме, но не является частью их стаи. Логика была примитивной, но железной: «А не замешан ли наш док в этом побеге?» Грубая работа. Но чего ещё ожидать от людей, чьим главным аргументом является кастет?
Это было ожидаемо. Но когда они проверят мою квартиру и убедятся, то больше сюда не сунутся.
Это было частью плана. И хорошо, что в момент их визита я оказался дома. Хотя без моего присутствия через печать они бы проникнуть не смогли.
В проёме стоял Паша Чёрный Пёс. За его спиной маячили две мрачные фигуры, от которых пахло потом и дешёвым табаком.
— Здравствуй, док, — Паша попытался улыбнуться, но вышло не очень. — Как дела? Не спишь?
— Уже спал, — мой тон был холодным и неприветливым. — Что-то срочное?
— Есть разговор. Открой.
— Я не одет.
— Да ладно, — он хмыкнул. — Я же вижу через щель твою рубашку. Открывай, док.
— Я думал, ты понимаешь намёки, Паша. Я не в настроении принимать гостей. Особенно в такой час.
Маска дружелюбия слетела с лица Паши в одно мгновение. Его челюсти сжались, а глаза, видневшиеся в узкой щели, холодно блеснули.
— Док, — его голос стал ниже, в нём появился металл. — Не заставляй меня выламывать твою дверь. У меня был очень, очень плохой день. И я не хочу делать его ещё хуже. Для тебя.
— Уверен, Паша? — мой голос стал тихим и ледяным. — Может, всё-таки попробуешь?