Паша недовольно цыкнул, оглядев пустую ванную, и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.
— Ладно, док. Похоже, чисто, — бросил он через плечо. — Извини за вторжение, — его извинение было сухим, формальным, лишённым всякой искренности. Но ждать чего-то большего от него не следовало.
— Замки почините, — мой ответ был не просьбой, а требованием.
— Починим, — ухмыльнулся он уже в дверях. — И, док… если вдруг что-то услышишь или увидишь — дай знать. Мы хорошо платим за информацию.
Это было не просто предложение. Это была проверка и попытка завербовать, причём уже не первая. Я промолчал.
Когда за ним и его молчаливыми гориллами наконец закрылась дверь, я повернул ключ в замке и выдохнул от облегчения. Не пришлось прибегать к силовому варианту и тратить драгоценную, с таким трудом накопленную Живу на этих идиотов.
А теперь…
Так, а где, собственно, наша аристократка?
— Нюхль! Доклад! — мысленно приказал я.
Фамильяр немедленно материализовался из воздуха и без лишних слов ткнул своей когтистой лапой в сторону окна в спальне.
Окно? Эх и дура! Третий этаж, конечно, но с улицы двор просматривается как на ладони! Решила сыграть в Ромео и Джульетту на минималках, пока внизу шастают её похитители?
Я быстро прошёл в спальню, ожидая увидеть её, цепляющуюся за подоконник или пытающуюся перебраться на соседний балкон. Распахнул окно, готовый выругаться на её безрассудство… и на мгновение замер.
То, что я увидел, заставило меня изменить мнение. Она не висела на подоконнике. Она лежала на широком каменном карнизе, который шёл по всему периметру старого дома, и была надёжно скрыта от взглядов с улицы массивным архитектурным выступом. Снизу её было абсолютно не видно.
А девчонка не так проста. Не дура, а молодец. Смекалка и хладнокровие. Ценные качества. В моём старом мире из таких получались отличные шпионы. Или очень живучие жертвы.
— Чисто, — сказал я в темноту. — Можете возвращаться.
Я протянул ей руку и помог перелезть обратно в комнату. Она дрожала — не от холода, а от пережитого напряжения.
Молча снял с кресла старый плед и накинул ей на плечи. Она села на край раскладушки, закутавшись в него, и только сейчас позволила себе несколько глубоких, судорожных вдохов.
Сходил на кухню, быстро вскипятил чайник и заварил две чашки горячего травяного чая.
— Думал, вы придумаете что-то другое, — заметил я, вернувшись в комнату и протягивая ей кружку. Аромат ромашки и мяты наполнил помещение.
— Я слышала, как они ходят по квартире, — её голос был тихим и хриплым. — Думала, это конец.
Мы сидели в тишине. Ночь, моя спартанская комната, две чашки чая. Контраст с недавним хаосом был разительным.
— Он… он мог меня убить, — наконец сказала она, глядя в свою чашку. — Если бы нашёл.
— Паша? — я отпил чай. — Нет. Он не убийца. Он бизнесмен. Мёртвая дочь графа — это огромные проблемы с аристократией и городской стражей. А вот покалеченная, но живая — это ценный актив для торга. Он парень с понятиями, просто нервный и неуравновешенный. С такими нужно быть осторожнее, но бояться их не стоит.
Она удивлённо подняла на меня глаза. Кажется, мой хладнокровный анализ её похитителей немного выбил её из колеи.
— Что вы намерены делать дальше? — спросил я, меняя тему. — Они сюда больше не вернутся. Можно немного выдохнуть.
— Я… я не знаю, — она опустила взгляд. — Мне нужно время. Подумать. Но вы правы, они ведь уже обыскали вашу квартиру. Значит… значит, они больше не будут здесь искать. Это теперь самое безопасное место, верно?
Она сама нашла причину, чтобы остаться. А мне это только на руку. План выйти на её отца не давал мне покоя. Только нужно было сделать это чуть более элегантно, не ломиться в лобовую.
— Верно, — кивнул я.
— Можно… можно я останусь ещё на пару дней? — спросила она, и в её голосе была почти детская просьба. — Просто пока не решу, что делать.
Я ничего не ответил. За пару дней я смогу уговорить тебя бросить своего Ромео и вернуться к папаше под крылышко. И кто знает, может, и благодарность за спасение дочери от папаши удастся получить.
На этом наш ночной разговор закончился. Она, уставшая и измотанная, почти сразу уснула прямо в кресле, закутавшись в плед. Я перенёс её на раскладушку, укрыл одеялом и отправился спать на свою кровать.
Засыпая, я слушал её ровное, спокойное дыхание.
Интересно, как изнеженной аристократке спится на этой старой, скрипучей раскладушке? Впрочем, если она действительно сбежала из дома с какой-то шпаной, то должна быть готова спать и на коврике у двери, и на сеновале. Посмотрим, из какого она теста на самом деле.