— Знаешь, это так увлекательно! — её глаза горели неподдельным энтузиазмом. — Я никогда не думала, что человеческое тело — это настолько сложный и гениальный механизм! А твои пометки на полях… они такие… точные. Гораздо понятнее, чем сам учебник.
А потом её настроение изменилось. Она отложила вилку и грустно вздохнула, глядя в тёмное окно, по которому барабанили капли дождя.
— Я так соскучилась по дому. По своей комнате, по нашему старому саду… Даже по вредной старой няне Марфе, которая вечно ворчала.
— Так почему не вернёшься? — спросил я, задавая провокационный вопрос, ответ на который, в общем-то, уже знал.
— К отцу? — она фыркнула. — Никогда! Он тиран! Он контролирует каждый мой шаг, выбирает для меня друзей, решает, что мне читать и какую одежду носить. Я для него не дочь, а выгодная инвестиция, которую нужно удачно пристроить замуж, чтобы укрепить деловые связи!
Отлично.
Золотая клетка, из которой она так отчаянно пытается вырваться, скоро навеет по себе такую печаль и скуку. Ещё немного такой «свободной» жизни в четырёх стенах моей квартиры, и она сама попросится домой, на любых условиях.
А я великодушно соглашусь её проводить. Познакомлюсь с грозным графом, произведу на него неизгладимое впечатление как спаситель его заблудшей дочери…
План выстраивался сам собой, красивый и изящный.
— Ты всегда можешь остаться здесь, Аглая, — сказал я с самым сочувствующим видом. — Столько, сколько потребуется. Ты здесь в безопасности.
— Спасибо, Святослав, — в её голосе была искренняя благодарность. — Ты — настоящий друг.
Быть «другом» беглой аристократки — это новая для меня роль. Но она может оказаться на удивление выгодной. Друзьям доверяют. Друзьям рассказывают секреты. Друзьям помогают. И когда придёт время, «друг» Святослав сможет гораздо легче убедить её в чем угодно.
Отлично! Я пришел к тому, чего добавился! Всего-то надо было немного сочувствия.
Следующее утро. Метро. Всё как обычно.
Я стоял у дверей, просматривая медицинский журнал, и почти не удивился, когда заметил в толпе знакомый серый плащ. Он стоял на привычном месте в дальнем конце вагона.
Но сегодня, когда наши взгляды встретились, он не отвёл глаз, а едва заметно кивнул мне, как старому знакомому. Я кивнул в ответ.
Забавный ритуал у нас сложился. Он делает вид, что следит, я делаю вид, что не замечаю.
В ординаторской было непривычно просторно и тихо. Место справа от Сомова, которое обычно с важным видом занимал Волков, пустовало. Атмосфера была… расслабленной. Без его напыщенного присутствия даже утренний чай казался вкуснее.
— Где Волков? — спросил Сомов, когда вошёл, оглядывая собравшихся.
Все пожали плечами.
— Странно. Он не предупреждал, что будет отсутствовать, — Сомов нахмурился, но я видел в его глазах тень облегчения. Кажется, Волков достал не только меня.
Зализывает раны. И правильно делает. С трещиной в челюсти и отбитыми рёбрами особо не поработаешь. Надеюсь, урок он усвоил. Хотя… вряд ли.
Пока коллеги бубнили свои дежурные доклады о давлении и анализах, Нюхль, невидимый для всех, откровенно скучал.
Сначала он развлекался тем, что тихонько катал карандаш по столу перед Глафирой Степановной. Она хмуро подвинет его к краю — он незаметно откатит обратно. Снова подвинет — снова откатит. На пятый раз Глафира психанула.
— Да что за чертовщина с этим карандашом! — прошипела она. — Он что, живой⁈
И тут Нюхль решил повысить ставки.
Я увидел, как невидимые костлявые пальцы легонько пощекотали её под двойным подбородком. Глафира взвизгнула, как поросёнок, и замахала руками, пытаясь отогнать невидимого обидчика.
— Глафира Степановна, вам нехорошо? — обеспокоенно спросил Сомов.
— Н-нет, всё в порядке, — она густо покраснела. — Просто… показалось что-то.
Костя, сидевший напротив, давился от беззвучного смеха, его лицо стало пунцовым. Варя элегантно прикрывала улыбку ладонью. Даже вечно серьёзная и холодная Ольга фыркнула в свой блокнот.
Нюхль, ты неподражаем. Момент чистой, незамутнённой комедии.
— Пирогов, ваш доклад, — Сомов повернулся ко мне, прерывая веселье.
— Пациентка Воронцова. Диагностика в процессе. Назначил расширенное обследование, жду результатов. Пациент Синявин стабилен, на кортикостероидах наблюдается положительная динамика.
— Хорошо. Что-то ещё?
— Да, — я встал. — Пётр Александрович, мне нужны новые пациенты. У меня сейчас всего двое. Я могу и хочу взять больше.