— Эффект наступит не сразу, — продолжал я объяснять. — Примерно через две-три недели вы почувствуете значительное улучшение. Но это единственный способ решить проблему в корне, а не просто латать дыры.
— Что-то ещё? — граф внимательно слушал, впитывая каждое слово.
— Да, — я отложил ручку и посмотрел ему прямо в глаза. — Полный, абсолютный покой. Ваше сиятельство, поймите, сейчас ваше сердце — это натянутая до предела струна. Любой стресс, любое сильное волнение, любые важные переговоры могут спровоцировать новый, возможно, фатальный приступ.
— Легко сказать «полный покой», — мрачно усмехнулся граф. — Моя империя не управляет сама собой.
— Придётся делегировать полномочия, — жёстко ответил я. — Хотя бы на месяц. А также полностью исключить все стимуляторы: крепкий чай, кофе, любой алкоголь. И самое главное…
Я сделал паузу, давая ему время осознать безнадёжность его положения. Подвёл его к краю пропасти, показав, что все эти таблетки и капельницы — лишь временные, хлипкие подпорки.
— И самое главное, — повторил я уже тише. — Мы должны найти вашу дочь. Пока этот источник постоянного, ежедневного стресса не будет устранён, любое лечение останется временной мерой. Ваше сердце, граф, не успокоится, пока не успокоится ваша душа.
Я перестал быть врачом. Я замкнул его физическое выживание на решении его главной эмоциональной проблемы.
Граф резко выпрямился в кресле, его лицо окаменело.
— Да где ж её найдёшь-то⁈ — в его голосе прорвалось отчаяние, которое он так тщательно скрывал за маской властности. — Сбежала, паршивка! Опозорила весь род! Если б я только знал, где она… Я за одну только информацию о её местонахождении награду назначил — сто тысяч рублей!
Сто тысяч.
Вот она, цена его отчаяния. Он выложил на стол свой главный козырь, признавая своё полное бессилие. Я снова выдержал паузу, позволяя этой сумме повиснуть в стерильной тишине палаты. Теперь мой ход.
— А что, если я скажу, — мой голос прозвучал тихо, почти шёпотом, но в этой тишине он прогремел как выстрел, — что смогу её найти?
Граф замер.
Он изучал меня долгим, пронзительным взглядом, пытаясь понять, не блефую ли я. Я спокойно выдержал его взгляд. Потом уголки его губ медленно, очень медленно, поползли вверх, и он улыбнулся.
Шах и мат. Партия была сыграна.
— Тогда, доктор Пирогов, — произнёс он, и в его голосе снова зазвучал металл властителя, — эти сто тысяч будут ваши. И моя вечная благодарность в придачу.
— Принято, — холодно и коротко ответил я.
Сто тысяч. Сделка заключена.
Я мысленно поставил галочку напротив этого пункта в своём плане и, чтобы показать, что разговор окончен, вернулся к работе со своим планшетом.
Эмоции — удел слабых. Сильные оперируют фактами и ресурсами. Я начал вносить в электронную карту графа пометки о его состоянии и только что назначенном лечении.
В палате повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным постукиванием моих пальцев по сенсорному экрану.
И вдруг в этой тишине раздался его голос. Тихий, невнятный, как будто он говорил сам с собой:
— Надо же… Ушёл… и даже не попрощался…
Я замер. Что за бред он несёт? Старческая деменция? Побочный эффект от бета-блокаторов? Я медленно поднял голову от планшета.
— Я всё ещё здесь, ваше сиятельство.
Граф медленно повернул голову в мою сторону. На его лице промелькнуло облегчение.
— А, и правда… здесь… — он моргнул раз, другой.
И тут его лицо исказилось.
Облегчение сменилось сначала недоумением, а затем — чистым, животным ужасом. Его глаза расширились, он вцепился в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
— Доктор?.. Что… что с вами? Вы… вы расплываетесь! — его голос дрогнул, срываясь на панический шёпот. — Я вас… я вас плохо вижу!
Паника. Ужас. Идеальный катализатор для нового приступа аритмии. Но симптомы…
— Сбоку… — прохрипел он, поворачивая голову из стороны в сторону. — Сбоку вообще ничего не вижу! Как будто… как будто шоры надели! Чёрная стена!
Внешне я оставался абсолютно спокоен. Но внутри мой мозг переключился в режим форсированной диагностики.
Мир замедлился. Односторонняя потеря поля зрения. Размытость центрального.
Это не сердце. Это не аритмия. Это мозг.
Внезапный, острый приступ.
Эмболия? Тромб, оторвавшийся из трепещущих предсердий, улетел не в лёгкие, а прямиком в мозг? Инсульт? Вариантов было много.
— Доктор! Что со мной⁈ — забился в панике Ливенталь.
Глава 6
Его паника была идеальным катализатором для новой вспышки аритмии, но симптомы, которые он описывал, вели совершенно в другую сторону.