Костик с благоговейной готовностью положил передо мной чистый лист и отточенный карандаш.
Я резко разделил его жирной чертой на две колонки. Мой почерк был не каллиграфическим, а быстрым, острым, каждая буква — удар. Я не писал, я препарировал проблему, раскладывая её на составные части.
Колонка 1 (Эндокринология):
Тахикардия, мерцательная аритмия (сердце бьётся как сумасшедшее).
Тремор рук.
Похудение, потливость (организм сжигает себя изнутри).
Тиреотоксикоз (подтверждено анализами, зашкаливающий уровень гормонов).
Колонка 2 (Неврология):
Битемпоральная гемианопсия (выпадение боковых полей зрения).
Головная боль (распирающая, за глазами).
Давление в области переносицы.
Два набора симптомов.
Две разные, казалось бы, вселенные, которые по какому-то дьявольскому капризу сошлись в одном теле. Огонь и лёд. Но я знал — мост между ними должен существовать. Нужно было только найти его.
— Интересная картина, — Костик заглянул через плечо, его голос был полон почтительного любопытства. — Может, это два разных заболевания? Простое совпадение?
— Совпадения — это оправдание для ленивых умов, Костик, — отрезал я, не поднимая головы. — В организме всё связано. Ищи связь.
Я не столько спорил с ним, сколько со своим собственным разумом, используя его как спарринг-партнёра. Он должен был набрасывать стандартные, очевидные теории, а я — отбивать их одну за другой, сужая круг поиска.
— А может, метастазы? — предположил он. — Рак щитовидной железы с метастазами в мозг? Это объяснило бы и то, и другое.
— Нет, — я покачал головой. — Неврология не та. При метастазах в мозг мы бы видели очаговую симптоматику — парез, нарушение речи, а не эту симметричную слепоту на виски. К тому же, анализы на онкомаркеры были чистыми.
— Тогда… может быть, аутоиммунное? — Костик явно старался произвести впечатление. — Системная красная волчанка может давать и эндокринные, и неврологические нарушения.
— Тоже мимо. Волчанка — это грязный, системный пожар. Она оставляет следы везде: характерная сыпь-бабочка на лице, поражение почек, суставов. А здесь — два точных, хирургических удара по двум разным системам.
Я взял со стеллажа толстый, пыльный том «Эндокринологии» и начал лихорадочно листать главы, посвящённые тиреотоксикозу. Все известные причины — Базедова болезнь, токсический зоб — не давали ответа на неврологические симптомы.
Костик тем временем, видя моё замешательство, притащил ещё три справочника.
— А что, если искать не в щитовидке? — вдруг робко сказал он, указывая на мой список. — Все эти симптомы — это следствие. А что, если причина не в ней? Что, если проблема выше? В голове? Есть же центральная регуляция всей эндокринной системы…
Я замер. Рука, державшая страницу, застыла в воздухе.
Выше. Конечно! Я копал не в том месте! Я искал причину в затапливаемом подвале, когда проблема была в прорванной трубе на самом чердаке! Центральная регуляция! Гипофиз! Турецкое седло! Хиазма! Чёрт возьми, Костик!
— Костик, молодец! — твердо сказал я. — Тьма не забудет тебя. Получишь шоколадку, — эта фраза была не похвалой, а констатацией факта, что он, сам того не понимая, дал мне последний недостающий фрагмент. Я отбросил эндокринологию и схватил справочник по неврологии. — Где же это было… где…
И вот она — глава «Опухоли гипофиза».
Схема расположения показывала крошечный гипофиз, уютно устроившийся в костном кармашке, который назывался турецким седлом. А прямо над ним, как натянутый гамак, проходил перекрест зрительных нервов — хиазма. А на следующей странице…
Я пробежал глазами по тексту.
Описание редкой опухоли, которая, разрастаясь, делает две вещи одновременно. Во-первых, она сама начинает вырабатывать гормон, который как кнутом хлещет щитовидную железу, заставляя её отравлять организм. Вторичный тиреотоксикоз. А во-вторых, растя вверх, она физически давит на перекрест зрительных нервов.
Пазл сложился. Каждая деталь встала на своё место с оглушительным щелчком.
— Вот оно! — я хлопнул ладонью по раскрытой странице, заставив Костика подпрыгнуть. — Аденома гипофиза! Она сидит в его голове, вырабатывает ТТГ и заставляет щитовидку работать на износ. И одновременно, разрастаясь, она давит на зрительные нервы сверху, вызывая его «слепоту»!
Костик присвистнул, его глаза округлились от восхищения.