— Можно, — кивнул я. Мой голос прозвучал спокойно, уверенно и окончательно. Как приговор, но со знаком плюс. — Это операбельная опухоль. После её удаления все симптомы, и с сердцем, и со зрением, должны полностью исчезнуть.
Я видел, как изменилось его лицо.
Как вернулся цвет на бледные щёки, как расслабились сведённые напряжением плечи. В этот момент он готов был отдать мне всё. Не только сто тысяч за дочь.
Потому что я только что подарил ему то, что он не мог купить ни за какие деньги — надежду. А вместе с ней — и его жизнь.
В этот момент он перестал быть моим пациентом. Он стал моим будущим должником.
Осталось только удалить эту опухоль.
Первым делом я повернулся к Сомову.
— Пётр Александрович, мне нужен срочный консилиум. Вы, я и заведующий хирургией Краснов. Обсудить тактику лечения графа Ливенталя.
— Конечно, — кивнул Сомов, уже привыкший к моему стилю работы. — Но нас двоих будет достаточно. Я сам все обсужу с Красновым.
Он ушёл, а я повёз Ливенталя обратно в палату. Решил это сделать самостоятельно.
Граф сидел в кресле, и страх в его глазах сменился почти детским, доверчивым ожиданием.
— Доктор, я… я вам так благодарен… — начал он. — Всё, что вы скажете… я готов.
— Я знаю, ваше сиятельство, — прервал я его. — Сейчас главное — спокойствие. Мы найдём лучшего нейрохирурга в Империи. Я лично прослежу за этим. А теперь отдыхайте.
Я говорил с ним с той абсолютной уверенностью, с которой полководец обещает победу своим солдатам перед решающей битвой. Для него это было утешение. Для меня — постановка новой боевой задачи.
Доставив графа, я пошёл в кабинет Сомова.
Атмосфера там резко изменилась.
Я ожидал увидеть облегчение, может быть, даже тихое восхищение после подтверждения диагноза. Но вместо этого меня встретила тишина, густая и тяжёлая, как могильная плита.
Заведующий сидел за столом, обхватив голову руками, и смотрел на светящиеся на негатоскопе снимки МРТ. Они висели, как рентген призрака, как неопровержимая улика в деле, у которого не могло быть счастливого конца.
— Что ж, Пирогов, — начал он, не поднимая головы. Его голос был глухим и усталым. — Ваш диагноз подтвердился с пугающей точностью. Я снимаю перед вами шляпу. Но боюсь, наша радость была преждевременна.
— В чём дело? — я сел на стул напротив, чувствуя, как холодный огонь азарта в моей груди сменяется ледяным предчувствием. — Опухоль доброкачественная. Локализована. Операбельная. В чём проблема?
Сомов тяжело вздохнул и ткнул пальцем в один из снимков.
— Проблема в деталях, Пирогов. Всегда в деталях. Посмотрите внимательнее.
Я подошёл ближе.
И тут я увидел. Увидел то, на что не обратил внимания в кабинете МРТ. Уродливые, похожие на щупальца отростки, которые уходили от основного, чётко очерченного тела опухоли в сторону… в кавернозный синус.
Дьявольское сплетение артерий и нервов.
Внутренняя сонная артерия, несущая кровь к мозгу.
Глазодвигательный, отводящий, блоковый нервы — всё то, что управляло движением глаз. Одно неверное движение скальпеля в этой зоне, один задетый сосуд — и мозг графа превратится в кровавую кашу.
Сомов был прав. Это была не просто операция. Это была попытка разминировать бомбу с часовым механизмом, которая уже вросла в стенки порохового склада.
— Но в «Белом Покрове» есть нейрохирурги, — возразил я.
— Есть, — кивнул Сомов. — Хорошие хирурги. Для стандартных операций. Они могут удалить грыжу или клипировать аневризму. Но это? — он покачал головой. — Одно неверное движение — и граф либо умрёт от кровотечения прямо на столе, либо навсегда останется «овощем» с парализованными глазами. Наши на такое не возьмутся. Никто не поставит на кон свою лицензию и свободу.
— Тогда нужно искать того, кто возьмётся. В Империи должны быть такие специалисты.
— Такой человек есть, — Сомов откинулся в кресле, его взгляд был устремлён в потолок. — Один. Профессор Абросимов. Лучший нейрохирург страны, возможно, и всей Европы. Он оперирует то, за что другие не берутся в принципе. Его называют «золотыми руками Империи». Только он сможет провести такую операцию.
Надежда, яркая и острая, на мгновение пронзила пелену безнадёжности.
— Так в чём проблема? — развел руками я. — Деньги? Связи? Граф Ливенталь оплатит любой счёт, он подключит все свои ресурсы, чтобы попасть к нему!
Сомов поджал губы.
— Я уже связался с ним, Пирогов. Пока вы отвозили графа, я позвонил его личному ассистенту. Знаете, что мне ответили? Запись на плановые операции к Абросимову — на полгода вперёд. На экстренные — живая очередь из пациентов.