— Я ем грунт! — с внезапным оптимизмом произнёс Костомар, выпрямляясь во весь свой двухметровый рост. В его интонации отчётливо слышалось: «Вот это другой разговор!»
Кажется, он уже переигрывает. Впрочем, неважно. Пусть развлекается.
Следующим утром, сразу после планёрки я, проигнорировав попытку Вари завязать со мной разговор, направился прямиком в палату к Ливенталю. Он не лежал в кровати, а уже сидел в кресле-каталке, одетый, с пухлой папкой из тёмно-синей кожи с тиснёным гербом его рода на коленях. Он был человеком дела.
— Мои люди проработали всю ночь, — он протянул мне папку, когда я вошёл. — Всё, что удалось нарыть на профессора Абросимова. Каждая сплетня, каждый слух, каждый официальный документ.
Я сел напротив и углубился в чтение.
Биография гения. Блестящая карьера, сотни спасённых жизней, патенты на революционные хирургические инструменты, международное признание…
Сплошная стена из достижений. Неприступная крепость. Но я знал — у каждой крепости есть потайной ход или, на худой конец, трещина в стене. Я листал дальше, пропуская хвалебные оды и благодарственные письма от спасённых аристократов…
И вот оно. Одна страничка, отпечатанная из полицейского архива, выбивающаяся из общего хора. Тёмное пятно на сияющей репутации.
«Селиверстова Анастасия Игоревна, 28 лет. Диагноз: гигантская аневризма базилярной артерии. Исход: летальный, интраоперационное кровотечение. Дата: три года назад».
Вот она. Трещина.
— Я могу приказать своим людям его обработать, — предложил Ливенталь, видя, что я остановился на этой странице. — Запугать, подкупить его ассистентов, найти компромат на семью. Он будет сговорчивее.
— Опять вы со своим бандитизмом, — я устало покачал головой, закрывая папку. — Ваше сиятельство, нам не нужен напуганный хирург. Нам нужен мотивированный хирург. Хирург, который захочет сделать эту операцию лучше, чем любую другую в своей жизни, чтобы доказать что-то всему миру и, в первую очередь, самому себе. А для этого требуется более тонкий подход.
— Хорошо, — граф откинулся на подушки, впервые полностью доверяя мне не только своё тело, но и свою стратегию. — Действуйте.
Вернувшись в ординаторскую, я набрал номер частной клиники, где Абросимов, судя по документам, успешно оперировал вот уже несколько десятков лет. После десяти минут ожидания под звуки усыпляющей классической музыки трубку взяла секретарша.
— Профессор Абросимов предельно занят, — отчеканил металлический, безразличный голос заученную фразу. — Запись на консультацию только через полгода.
— Я понимаю, — ответил я максимально вежливо. — Я не по поводу консультации. Мне нужна одна минута его личного времени. У меня есть информация, которая касается его напрямую. Чрезвычайно важная и строго конфиденциальная.
Я сделал паузу, давая ей возможность осознать вес сказанного.
— Назовите вашу фамилию и организацию, — тон секретарши не изменился, но сам вопрос уже был маленькой победой. Она колебалась.
— Доктор Пирогов. Клиника «Белый Покров». Передайте профессору, что речь идёт о деле Анастасии Селиверстовой.
На том конце провода повисла долгая, звенящая тишина. Я слышал только её дыхание.
— Профессор не принимает, — наконец сказала она, но в её голосе уже не было металлической уверенности. — Оставьте свой номер. Если появится возможность, с вами свяжутся.
И повесила трубку.
Бесполезно. Она ничего ему не скажет.
Система, которую он выстроил вокруг себя, работала безупречно. Я набрал его личный номер, указанный в досье. Длинные, безнадёжные гудки. Логично — он скорее всего в операционной.
Что ж. Если гора не идёт к Магомету, значит, Магомет сам наденет белый халат и пойдёт к этой чёртовой горе.
Ждать вечера? Это не наш метод.
Он закончит оперировать и уедет. Или его увезут. Такие люди не ходят по улицам без охраны. Мой единственный шанс застать его — это прорваться в его святая святых. В его клинику. Прямо сейчас.
Частная клиника «Асклепий» встретила меня агрессивной, кричащей роскошью. Мраморные полы были отполированы до зеркального блеска, с потолка свисали хрустальные люстры размером с небольшое дерево, а на стенах в тяжёлых золочёных рамах висели безвкусные, но очевидно дорогие картины.
В воздухе пахло не лекарствами, а деньгами и антисептиком. Это была не больница, а пятизвёздочный отель для больных тел.
— К профессору Абросимову, — сказал я девушке на ресепшене, которая выглядела как модель с обложки модного журнала.
— У вас назначено? — она окинула меня быстрым, сканирующим взглядом, оценивая стоимость моего костюма, пальто и ботинок.