— И откуда, интересно, эти разговоры? — спросил я, хотя ответ был очевиден.
— Да чёрт его знает, — Фёдор виновато пожал плечами. — Вроде кто-то видел, кто-то слышал… Ты же знаешь, как в нашей больнице слухи расходятся. Быстрее любой инфекции.
Я покосился на столик Волконского.
Тот как раз что-то оживлённо рассказывал своей компании, периодически бросая торжествующие взгляды в мою сторону.
Значит, папаша всё-таки отмазал сыночка. И первое, что он сделал, вернувшись — начал гадить исподтишка. Как предсказуемо.
— Нюхль. Объект — Волконский. Суп. Испортить. Максимально унизительно, — мысленно приказал я.
Я почувствовал, как лёгкая невидимая тень соскользнула с моего плеча и растворилась под полом. Я почувствовал его злое, хищное удовлетворение. Нюхль обожал такие задания.
Через минуту раздался истошный, булькающий вопль, разорвавший гул столовой. Волконский вскочил, отплёвываясь и хватаясь за горло. Его лицо стало тёмно-красным, как варёный рак.
— Кто это сделал⁈ — орал он, размахивая руками и пытаясь выплюнуть то, что было у него во рту. — Кто⁈
Его тарелка с супом, ещё недавно источающая аппетитный аромат, теперь была белой от соли. Нюхль, очевидно, умудрился незаметно высыпать туда целую солонку.
Сначала повисла недоумевающая тишина. А потом плотина прорвалась. Столовая взорвалась хохотом. Громким, злым, освобождающим.
Даже те, кто минуту назад опасливо шептался о моих «опытах», теперь, согнувшись пополам, смеялись над красным, отхаркивающимся Волконским.
Слухи — вещь хрупкая. Они боятся смеха. И сейчас вся столовая смеялась над ним, а не шепталась обо мне.
Один маленький грязный трюк — и общественное мнение развернулось на сто восемьдесят градусов. Классика.
Это только начало, дружок. Это была всего лишь соль в супе. В следующий раз, если ты не поймёшь намёка, это может быть что-то гораздо менее безобидное.
Я умею не только лечить, Волконский. Я ещё и калечить умею. И делаю это с не меньшим профессионализмом.
Александр Борисович Морозов шёл по длинным, гулким, безлюдным коридорам административного крыла больницы. Его шаги гулко отдавались от каменных стен, а в голове крутились злые, тяжёлые мысли.
Как же его всё это бесило. Этот тихий, властный голос в защищённом телефоне, отдающий приказы. Этот холодный, немигающий взгляд в тёмном салоне лимузина.
Они думают, что он их марионетка? Пешка в их большой, грязной игре?
Но ничего. Он тоже не лыком шит. Он им ещё покажет. Всем покажет. И таинственному Ордену, и этому выскочке Пирогову, который возомнил себя богом. Его клиника — его правила. И очень скоро это поймут все.
Он остановился у неприметной, обитой металлом двери в самом дальнем конце коридора. Здесь не было ни табличек, ни номеров.
Достал из кармана ключ, открыл сложный замок и вошёл в небольшую, хорошо оборудованную лабораторию. За столом, заваленным пробирками, колбами и схемами химических соединений, ссутулившись, сидел человек в белом халате.
Егор Волков.
— Работаешь? — Морозов прошёл в глубь помещения, его голос разрезал тишину.
Волков вздрогнул и обернулся. Вид у него был понурый.
От былого докторского лоска и самодовольства не осталось и следа. Ссутулившийся, с потухшим взглядом, в помятом халате, он был похож на побитую, изгнанную из стаи собаку.
— Да, Александр Борисович. Как вы и просили. Изучаю состав…
— Тебе ещё долго отрабатывать свой косяк с наркотиками, — Морозов остановился у стола, пренебрежительно разглядывая сложную аппаратуру. — Одна ошибка, один неверный шаг — и вся наша многолетняя операция оказалась бы под угрозой из-за твоей жадности.
— Я понимаю, — Волков опустил голову. — Простите. Я не думал, что всё так обернётся. Что этот… Пирогов…
— Скажи спасибо, что я тебя не сдал, — главврач взял одну из колб с мутной жидкостью, покрутил в руках. — Пришлось сильно постараться, чтобы подчистить за тобой все хвосты. Уничтожить бумажные документы, подчистить записи в электронной системе, убедить главную медсестру, что она «ошиблась» при учёте. Ты мне очень дорого обошёлся, Егор.
Этот человек из Ордена думает, что он просто уберёт Пирогова по его приказу. Как наивно.
Пирогов — это не проблема. Пирогов — это ресурс. Феноменальный, почти магический дар диагноста.
Такое оружие не уничтожают. Его подчиняют. Ломают волю, находят уязвимые места, загоняют в ловушку и заставляют работать на себя.
И он найдёт способ это сделать. А когда Орден придёт за ним, они получат послушного, ручного гения. Его гения.