— Я восстанавливаю тебя в отделении, — объявил Морозов, ставя колбу на место.
Волков медленно поднял голову, в его глазах мелькнула слабая, недоверчивая надежда.
— Правда? Но… но как же… разбирательство?
— Теперь ты снова будешь работать у Сомова, — продолжил главврач, игнорируя его лепет.
— Но у Сомова будут вопросы, — осторожно заметил Волков. — Он же знает о моём отстранении. Он видел, как меня уводила служба безопасности.
— Он ничего не докажет, — Морозов усмехнулся. — Всё подчищено и убрано. Официально ты был на срочных курсах повышения квалификации по редким токсинам. Вот документы, вот справки. Всё абсолютно чисто.
Он небрежно бросил на стол пухлую папку с бумагами, подделанными в его канцелярии.
— И ты не просто будешь работать у Сомова, — Морозов наклонился ближе, его голос стал тихим, почти шипящим. — Ты будешь моими глазами и ушами в терапевтическом отделении. Будешь следить за каждым шагом Пирогова. С кем он говорит, что читает, какие лекарства назначает сверх протокола. Любая странность, любая ошибка, любой нестандартный ход. Ты понял меня, Егор? Ты теперь не просто врач. Ты — моя тень в терапии. И от того, насколько хорошо ты справишься, зависит, останешься ли ты в этой клинике… или закончишь свою карьеру где-нибудь в уездной больнице, вырезая грыжи пьяным крестьянам.
Волков смотрел на него, и в его глазах была смесь страха, унижения и… толики мстительной, ядовитой радости от возможности навредить своему главному обидчику. Он понимал, что у него нет выбора.
— Вы уверены, что это сработает? — спросил он.
— Да, — кивнул Морозов. — Потому что есть еще одна вещь.
Результаты МРТ пришли через два часа. Я уединился в ординаторской и открыл файлы на планшете, ожидая увидеть ответ, ключ к загадке. Я прокручивал срезы его мозга слой за слоем. Снова и снова.
Но там не было ничего.
Ни малейшего намёка на опухоль, ни следа перенесённой ишемии, ни атрофии коры, ни бляшек в сосудах. Мозг шестидесятилетнего купца выглядел на удивление здоровым, как у студента-отличника.
Странно. Очень странно.
Симптомы кричат о поражении височной доли, а анатомия молчит. Либо я чего-то не вижу, либо… либо проблема гораздо хитрее, чем я думал. Функциональное нарушение без структурных изменений? Но что могло его вызвать?
С результатами в руках я направился обратно в палату. Ещё в коридоре я услышал шум — отдалённые крики, топот ног, а затем — звон разбитого стекла. Я ускорил шаг.
— Что происходит? — спросил я пробегающую мимо медсестру с перепуганным лицом.
— В тридцать первой! Пациент сошёл с ума! — крикнула она на бегу, не останавливаясь.
Я рванул к палате.
У дверей уже собралась толпа — врачи, медсёстры, пара охранников и несколько любопытных пациентов в халатах. Все они, как на театральном представлении, пытались заглянуть внутрь.
Классическая картина.
Когда происходит что-то выходящее за рамки протоколов, система впадает в ступор. Десятки профессионалов, способных лечить по учебнику, оказались беспомощны перед лицом обычного безумия.
— Расступитесь! — я начал протискиваться сквозь толпу. — Дайте пройти!
Картина, открывшаяся мне, была странной.
Акропольский — тот самый апатичный, безразличный ко всему старик, которого я видел пару часов назад — стоял посреди разгромленной палаты, держа в заложниках молоденькую медсестру.
Она была белой как полотно, с огромными от ужаса глазами.
— Она пыталась меня убить! — орал он, его глаза бегали как у загнанного зверя. — Я видел! Она хотела поставить мне капельницу с ядом!
К горлу медсестры была приставлена обычная столовая вилка, но в руках обезумевшего человека и она выглядела грозным, смертоносным оружием.
Глава 10
— Никто не пытался вас убить, — я говорил максимально спокойным, успокаивающим голосом. — Отпустите девушку. Давайте поговорим.
— Не подходи! — он сильнее прижал вилку к горлу медсестры. На её белой коже выступили четыре красные точки, готовые превратиться в кровоточащие раны. — Я всё видел! Она с ними заодно!
Сомов стоял рядом и сжимал зубы.
— Успокойтесь, ваше сиятельство, — говорил он. — Вашей жизни угрожаете только вы сами.
— С кем заодно? — я старался удержать его внимание, одновременно оценивая дистанцию и возможные варианты действий.
— С теми, кто следит! — глаза Акропольского расширились от ужаса. — Они повсюду! В стенах, в потолке, в этом проклятом воздухе! Они хотят забрать мою душу!
— Послушайте меня внимательно, — я медленно, шаг за шагом, приближался. — Вы больны. То, что вы видите — это не реальность. Это ваша болезнь заставляет вас так думать. Я могу вам помочь.