Палата люкс в неврологическом отделении встретила меня запахом дорогих французских духов, отчаянно пытающихся перебить стерильный запах антисептика.
На столике у окна стоял букет роз размером с небольшое дерево, а на прикроватной тумбочке — не стакан с водой, а бутылка дорогой минералки из альпийских источников.
Золотова полулежала на кровати, обложенная подушками, как императрица на троне. Рядом с ней в кресле сидел мужчина лет пятидесяти — подтянутый, с умными, цепкими глазами и в костюме, который стоил больше, чем годовая зарплата ординатора в государственной клинике.
— Доктор Пирогов! Наконец-то! — защебетала Золотова, всплеснув руками. — Николай, милый, это тот самый чудо-доктор, о котором я тебе все уши прожужжала!
Мужчина встал и протянул мне руку.
— Николай Золотов. Очень приятно. Много слышал о вас от супруги. Говорит, вы единственный, кто по-настоящему понял её сложные недуги.
Рукопожатие было крепким, уверенным — рукопожатие человека, привыкшего заключать сделки, а не желать здоровья.
Его взгляд был не дружелюбным, а оценивающим.
Наконец-то. Разумное существо в этом царстве ипохондрии. Он не верил в «чудо-доктора». Он оценивал нового человека, в которого эмоционально верила его жена. В его глазах я был не целителем, а… новой дорогой игрушкой, которую следовало проверить на прочность.
— Интересно будет познакомиться с вами поближе, — добавил он, и это была не светская любезность, а приглашение к будущему, возможно, деловому разговору. — Но, к сожалению, сейчас я должен спешить на заседание правления. До свидания, доктор.
Он коротко поцеловал жену в лоб и вышел, оставив меня наедине с её «недугами».
Не успела за ним закрыться дверь, как Золотова начала свой спектакль. Она драматически закатывала глаза, прикладывала руку ко лбу и щебетала о своих новых, уникальных симптомах.
Я взял её карту и углубился в чтение, используя это как щит от потока её жалоб.
Это был не анамнез. Это был скверный медицинский роман.
«Колющая боль в левом мизинце, иррадиирующая в правое ухо», «внезапная слабость после просмотра грустной мелодрамы», «ощущение, что череп сейчас треснет, но только по вторникам».
Половина симптомов противоречила друг другу, остальные были явно вычитаны из дешёвого справочника «Сам себе диагност».
Классическое соматоформное расстройство. Её тело кричало о проблемах, которых не было, потому что душа молчала о тех, что были на самом деле.
В этот момент дверь палаты открылась без стука.
На пороге стояла молодая женщина. Высокая, статная блондинка в строгих очках в роговой оправе.
Пышная грудь, которую не мог скрыть даже строгий медицинский халат, казалось, спорила с её профессиональным видом. На бейдже значилось: «Серебрякова М. В., врач-невролог». Но что действительно привлекало внимание — это не её внешность, а аура абсолютной, ледяной компетентности.
— Что вы делаете с моей пациенткой? — её голос был холодным, как сталь скальпеля. Она сразу обозначила границы и право собственности.
— Навещаю, — спокойно ответил я, закрывая карту. — Я лечил Елизавету Андреевну ранее, поэтому просто интересуюсь её состоянием.
— Теперь я её лечащий врач. И я сама разберусь в её состоянии.
— Доктор Серебрякова Маргарита Владимировна, — тут же встряла Золотова, — но доктор Пирогов такой внимательный! Он единственный, кто…
— Елизавета Андреевна, — мягко, но твёрдо прервала её Серебрякова, даже не повернув головы. — Слишком много врачей только запутает картину лечения и помешает поставить верный диагноз. Доктор Пирогов, прошу вас покинуть палату.
Интересно. Очень интересно.
Молодая, но с характером. Не боится ставить на место ни меня, ни влиятельную пациентку. Я активировал зрение. Потоки Живы вокруг неё текли ровным, сильным, уверенным потоком.
Признак компетентного врача, который искренне хочет помочь пациенту, а не просто отработать смену. Она не была пустышкой вроде Волкова. Она была игроком.
— Конечно, коллега, — я направился к двери, но у самого порога обернулся. — Чисто профессиональный совет, если позволите. Учитывая полиморфность симптоматики, стоит проверить ей уровень тиреотропного гормона. Иногда проблемы с щитовидной железой могут давать очень причудливую картину.
Она молча кивнула, но я увидел, как в её глазах за строгими очками мелькнул не просто интерес. Там было уважение равного к равному.
Я мог бы просто уйти. Но это было бы слишком просто. Нужно было оставить ей подарок. Намёк, который покажет ей мой уровень.