— А если он всё равно умрёт на операции? — это был его последний рубеж обороны. Не сомнение во мне. Это была проверка.
— Я буду лично присутствовать на операции. Лучшему нейрохирургу Империи можно доверять. Я проконтролирую каждый шаг. Граф выживет. Я даю вам своё слово. Только дайте мне закончить его лечение.
Наступила долгая, тяжёлая пауза. Он смотрел мне в глаза, оценивая, можно ли мне верить. Я спокойно выдержал его взгляд.
— Три дня, док, — наконец сказал он. Он не просто согласился. Он поставил свои, «пацанские» условия. — Три дня. Если к среде Аглая не будет со мной, я разнесу эту богадельню по кирпичику. И начну с твоего кабинета.
— Договорились, — коротко, по-деловому ответил я. Не то чтобы было приятно, что он думает, что у меня есть кабинет, но всё же…
Он кивнул, резко развернулся и пошёл к машине. Но у самой дверцы остановился и, не оборачиваясь, бросил через плечо:
— Знаешь, док, ты меня удивляешь. Не думал, что у тебя хватит яиц встать между мной и моей целью.
В голосе слышалось уважение.
Джипы бесшумно развернулись и уехали, растворившись в городском потоке. Напряжение, висевшее в воздухе, лопнуло. Охрана больницы облегчённо выдохнула.
Буров подошёл, молча пожал мне руку и увёл своих людей.
Я смотрел им вслед. Насколько же тонким было лезвие, по которому я ходил последние десять минут.
Вернувшись в морг после обеда, я застал необычную картину. Доктор Мёртвый стоял у двери своего кабинета, скрестив руки на груди, как неприступный страж. Перед ним топтались трое в штатском, явно чувствуя себя не в своей тарелке.
— Это морг, а не проходной двор! — возмущался патологоанатом. — У меня тут стерильная зона, а вы топчетесь в своей уличной грязи!
— Следственные действия, — сухо ответил худой, нервный человек в мятом костюме, небрежно махнув удостоверением. — Следователь Крючков. Где труп барона Доронова?
— На втором столе, под простынёй, — буркнул Мёртвый, понимая, что спорить с представителями власти бесполезно. Делал он это скорее для вида, чтобы придать своей должности важности. — И не трогайте ничего руками!
Следователь и его свита проследовали к указанному столу. Я же, пользуясь тем, что их внимание было полностью поглощено трупом барона, решил не тратить время на ожидание. У меня была своя работа, и присутствие полиции не отменяло моих обязанностей.
Я прошёл мимо них, как будто они были предметами мебели, и направился к своему рабочему месту, где на стальном столе лежало тело пожилой женщины — инсульт, стандартное вскрытие для установления точной причины смерти.
— Доктор Пирогов? — Крючков подошёл ко мне, его двое помощников следовали за ним, как тени. — Это вы делали первичный осмотр барона?
— Да, — ответил я, делая точный Y-образный разрез на груди женщины. — Что-то не так?
— Прекратите резать и ответьте на вопросы! — потребовал он, пытаясь установить свой авторитет.
— У меня работа, следователь. Говорите, я слушаю, — я полностью проигнорировал его приказ и продолжил вскрытие, методично извлекая органы. Крючков поморщился. Его помощник, молодой парень с едва пробивающимися усиками, заметно позеленел и прижал платок ко рту.
— Вы заявили об отравлении. На каком основании?
— Следы дигиталиса в сердечной мышце. Характерное замедление ритма, которое предшествовало смерти, — я вытащил печень и демонстративно начал её осматривать.
В этот момент Нюхль, невидимый для всех, бесшумно подкрался к соседнему столу. Лёгкое, почти невесомое движение костяной лапкой — и простыня на трупе барона зашевелилась.
— Господин следователь! — один из помощников, тот, что постарше, в ужасе схватил Крючкова за рукав. — Там… там труп двигается!
Все трое резко повернулись. Простыня медленно, словно живая, сползала с тела, открывая восковую, безжизненную руку покойного барона.
— Это посмертные сокращения мышц, — не поднимая головы, пояснил я самым будничным тоном. — Обычное дело. Иногда трупы даже стонут из-за выходящих из лёгких газов. Хотите, я покажу, как это происходит?
Крючков побледнел.
— Нет! То есть… продолжайте. Кто заказал дополнительную экспертизу?
— А кто обычно заказывает экспертизы при подозрении на убийство аристократа? — я перешёл в контратаку. — Родственники, полагаю? Жена?