Нужен был специалист.
Больничный IT-отдел или, как его называли сотрудники, «пещера гоблина», располагался в самом дальнем углу подвала, рядом с архивом и гудящей прачечной.
В тесной комнате, заваленной мотками проводов, старыми системными блоками и пустыми кружками из-под кофе, сидел Жора. Местный компьютерный гений, способный, по слухам, и взломать сервер министерства, и починить магический тостер.
— Жора, привет, — я вошёл и положил телефон на его стол, заваленный микросхемами. — Нужна твоя помощь.
— Если комп завис — перезагрузи, — ответил он, не отрываясь от экрана, на котором бежали зелёные строчки кода. — Если принтер не печатает — проверь, есть ли в нём бумага. Если что-то другое — приходи завтра.
— Нужно разблокировать вот это, — я пододвинул телефон ближе.
Он наконец поднял на меня свои красные от недосыпа глаза и посмотрел на смартфон.
— Телефон? Неэтично, Пирогов. Личная информация, закон о защите данных, статья сто тридцать восьмая уголовного кодекса…
— Жора, это телефон пациента в коме, — я решил надавить на его сочувствие. — Красникова, из восьмой палаты. Он лежит у нас уже неделю, один. Ни одного посетителя. Его родные, скорее всего, сходят с ума от неизвестности, обзванивая морги и полицейские участки. А я не могу им позвонить и сказать, что он жив, из-за этого дурацкого пароля. Ты можешь помочь?
Он долго молчал, барабаня пальцами по столу и, видимо, взвешивая на своих внутренних весах этику и человечность. Затем тяжело вздохнул.
— Так звони в полицию, — как ни в чем не бывало сказал Жора.
— Они уже в курсе, — ответил я. — Но что-то не торопятся с поисками. Только представь — где-то не находит себе место мать. Она не знает, что с её сыном. А что, если бы это была твоя?
— Ладно, дай сюда. Но ничего не обещаю. Если там стоит последняя версия операционной системы с полным шифрованием или привязка к отпечатку пальца… то ничего не выйдет. Но я попробую.
— Спасибо. Буду должен.
Я оставил ему телефон и направился к выходу.
Вечерняя смена в морге была моим личным оазисом покоя. Наверху — интриги, дуэли, капризные пациенты. А здесь — тишина и порядок. На дежурстве был Семёныч. После нашего последнего разговора он смотрел на меня с суеверным ужасом, как на ходячего мертвеца, и старался держаться как можно дальше.
— Чайку принести, Святослав Игоревич? — спросил он заискивающе, когда я вошёл. — Свеженького, с лимончиком?
— Не надо, — отмахнулся я. — Я ненадолго. Только бумаги забрать.
Теперь он будет моим личным слугой. Страх — отличный инструмент управления.
Быстро проверил журнал поступлений — ничего интересного. Пара стариков, умерших от естественных причин. Не мой контингент. Пора было домой.
Нужно еще решить главную логистическую задачу: как протащить двухметровый скелет в доспехах через весь город незамеченным.
По дороге к подсобке я мысленно обратился к Нюхлю, который сидел у меня на плече.
— Слушай, а ты точно не можешь научить его становиться невидимым? Это бы сильно упростило нам жизнь.
Ящерица с презрением фыркнула и изобразила для меня образ обезьяны, пытающейся научить рыбу летать.
— Ладно-ладно, шучу. Понял. У каждого свои уникальные способности.
Я схватил за ручку старой подсобки, повернул. Открыл дверь и замер. Комната была пуста.
Костомара не было.
Нюхль соскочил с моего плеча и, как обезумевший, заметался по комнате, заглядывая под старые столы и за пыльные шкафы. Его паника была почти осязаемой. Он пищал и царапал пол когтями. Искал своего друга Костомара.
Я не чувствовал разрыва связи. Значит, он не был уничтожен или изгнан обратно. Он был где-то здесь, рядом.
Активировав некро-зрение, я тут же нашёл его. Слабое, испуганное фиолетовое свечение некромантской энергии исходило из большого металлического шкафа для хранения химических реактивов.
— А ну выходи оттуда, шутник! — я постучал по дверце шкафа. — Тревога ложная!
Дверца шкафа со скрипом приоткрылась, и оттуда, как привидение из детской страшилки, высунулся череп Костомара.
— Я ем грунт, — произнёс он жалобно, с интонацией провинившегося ребёнка.
— Что случилось? Кто-то заходил?
Костомар вылез из шкафа, отряхивая свой медицинский халат от пыли.
— Я ем грунт! — теперь уже с паникой в голосе. — Я ем грунт, я ем грунт!
Кто-то заходил в подсобку, пока меня не было. Медсестра? Или кто-то похуже? Костомар испугался и спрятался. Логично для существа, которое последние столетия провело в тишине и покое моего личного подземелья.