Я ехал навстречу неизвестности, а рядом со мной сидела перепуганная наследница другого могущественного рода. Две самые большие проблемы двух самых влиятельных людей Империи сейчас находились в одной машине. Ирония судьбы продолжала свои игры.
Одно я знал точно: это утро принесёт мне либо огромные проблемы, либо колоссальную выгоду. А чаще всего в этом мире одно сопутствует другому.
«Националь» встретил нас тревожной тишиной. Телохранитель провёл нас не через главный вход с позолоченными дверями, а через лабиринт служебных коридоров, пахнущих пылью, полиролью для мебели и чужими тайнами. В лифте он молчал, только нервно барабанил пальцами по кобуре, скрытой под пиджаком.
Номер триста один оказался роскошными апартаментами. Аглая осталась снаружи.
В гостиной меня ждали трое.
Сам граф Бестужев мерил шагами персидский ковёр, как тигр в клетке. Грузный мужчина — судя по всему, его начальник охраны, — стоял у окна, невозмутимо разглядывая Москву.
А в кресле, обхватив свой докторский саквояж, как утопающий — спасательный круг, сидел пожилой, совершенно растерянный врач. На его лице было выражение полной профессиональной капитуляции.
— Пирогов! — Бестужев бросился ко мне, как только я вошёл. — Слава богу, вы приехали. У меня… у нас… тут такая ситуация…
Он начал что-то сбивчиво объяснять про «недоразумение», «молодость», «глупую ошибку», но я поднял руку, останавливая его. Воздух в номере был «неправильным».
Потоки Живы, обычно спокойные и размеренные в жилых помещениях, здесь были скручены в тугие, вибрирующие, болезненные узлы.
Что-то неестественное, чужеродное происходило за дверью спальни. Я чувствовал это, как хирург чувствует опухоль под пальцами ещё до разреза.
— Не нужно объяснений, — сказал я, направляясь прямо к спальне. — Дайте мне оценить ситуацию.
Бестужев замер, поражённый моей наглостью, но не остановил. Я открыл дверь и… на мгновение замер, оценивая масштаб разыгравшейся трагикомедии.
Картина была одновременно комичной и трагичной.
Молодой человек — копия графа в молодости, только с выражением паникующего щенка на лице — и девушка лет двадцати были буквально склеены в весьма недвусмысленной позе на огромной кровати.
Вокруг них пульсировало слабое лиловое свечение, как неоновая вывеска дешёвого борделя, а в воздухе висел приторный запах озона и женских духов.
Я активировал некромантское зрение. И тут же усмехнулся. Всё стало до смешного просто.
Банальная энергетическая петля.
Дешёвый артефакт-афродизиак — вон тот потускневший браслет на руке парня — вступил в резонанс с родовым защитным амулетом на её шее. Плюс на минус. Искра. Замыкание.
Их нервные системы стали проводниками, замкнув цепь.
Я видел сотни подобных случаев в борделях Тёмных Земель, где мелкие бесы и суккубы развлекались подобным образом с незадачливыми клиентами. Примитивная, но неприятная магия.
Как магический суперклей — чем больше дёргаешься, тем крепче держит.
Я вышел обратно в гостиную с абсолютно спокойным, даже немного скучающим лицом. Это, кажется, шокировало Бестужева больше, чем если бы я выбежал с криками ужаса.
— Ничего серьёзного, — произнёс я так, как будто речь шла об обычном насморке. — Небольшое магическое короткое замыкание. Бывает.
Бестужев смотрел на меня с недоверием и отчаянной надеждой. Пожилой врач вскочил, его глаза округлились. Охранник у окна впервые проявил неподдельный интерес.
— Теперь, если позволите, — продолжил я, — мне понадобятся некоторые инструменты из саквояжа своего коллеги. И абсолютная тишина.
— Молодой человек, — Поляков подошёл ко мне сзади, его голос был полон почтительного ужаса. — Не делайте этого! Это не медицина! Я… я даже прикоснуться к ним не смог. Это чистая, тёмная магия. Здесь нужен боевой маг высшего уровня, а не лекарства!
Я посмотрел на него с плохо скрываемым презрением. Дилетант.
Он пытался решить магическую проблему магическими методами. Классическая ошибка тех, кто видит только одну сторону медали. А нужно было просто думать шире.
Я молча прошёл мимо него к его саквояжу, который он оставил на полу. Этот жест, показывающий, что его экспертное мнение меня нисколько не интересует, заставил его замолчать на полуслове.
Открыл саквояж. Так… морфий — слишком грубо и грязно. Адреналин — абсолютно бессмысленно. Эфир — не подойдёт. А вот это…
Я вытащил из специального гнезда ампулу с тубокурарином.