Я с недоверием заглянул в рюкзак.
Там действительно были все мои сокровища: толстые анатомические атласы, труды по патологической физиологии, увесистые фармакологические справочники.
Он умудрился забрать даже тот древний, без переплёта, фолиант по некромантским болезням, который я предусмотрительно прятал между «Основами терапии» и «Хирургическим практикумом».
— Как ты вообще сюда попал? Особняк охраняется лучше, чем императорская казна!
— Я ем грунт, — он с невозмутимым видом указал костлявым пальцем вниз, затем на воображаемый поднос в руках и изобразил, как разносит гостям напитки.
Он проскользнул через служебный вход. Через кухню. Под видом лакея. Но скорее его просто никто не видел.
Двухметровый скелет под видом лакея! Гениально в своей абсурдности.
— Я ем грунт? — вопросительно сказал он, показывая на зал. «Мне уходить?»
— Подожди, — я осторожно выглянул из-за портьеры. У каждого выхода, включая тот, что вёл в сад, теперь стояло по два мордоворота из личной охраны Бестужева. После утренней истории со склеенными он усилил контроль до максимума. — Чёрт, ты не пройдёшь незамеченным. Они проверят даже мышь, пытающуюся проскользнуть мимо. А двухметровый скелет с рюкзаком книг вызовет у них определённые вопросы.
— Я ем грунт, — Костомар кивнул на рюкзак, давая понять, что он тяжёлый. Потом поднял два пальца, поднёс их к своим пустым глазницам и сделал жест ходьбы. «Следят». И ткнул пальцем в сторону, где, как я прикинул, находилась моя старая квартира.
«Кстати, за квартирой следят люди Чёрного Пса».
Я замер.
И в одно мгновение весь комизм ситуации испарился, уступив место ледяному, трезвому расчёту.
Следят за квартирой.
Значит, Паша понял, что я не просто задержался на работе. Он понял, что я сбежал. Он не идиот. Скорее всего, он уже сопоставил факты: моё внезапное исчезновение, исчезновение Аглаи, почти одновременный побег Ветрова. Я был единственным общим знаменателем в этом уравнении. Теперь поднимет на уши весь город.
И это объясняло, почему Костомар так задержался. Он не просто забирал книги. Он прорывался из окружения.
Прекрасно. Просто прекрасно.
Вечер перестал быть томным. Мы в ловушке. Я, Аглая и двухметровый скелет с рюкзаком компромата заперты на самом охраняемом светском рауте Москвы.
— О, Костомар! — раздался за моей спиной весёлый шёпот Аглаи. Она, очевидно, устав ждать, отодвинула портьеру. — А ты откуда тут?
— Я ем грунт! — с гордость уперев руки в бока, ответил Костомар.
— Я поняла, что пришёл, — усмехнулась Аглая. — Но ведь тебя заметят и не обрадуются. Что это у тебя за спиной? Решил заняться самообразованием? Передвижная библиотека?
— Тише, — прошипел я, схватив её за руку и рывком втягивая в нашу узкую нишу. Я инстинктивно прикрыл портьеру и прижал палец к её губам.
— Почему? — она с искренним недоумением посмотрела на меня, а затем с интересом на скелета. — Он же такой милый. В своём роде, конечно. Своеобразное костлявое обаяние.
— Потому что объяснить охране князя и сотне аристократов появление двухметрового ходячего скелета с рюкзаком краденых книг будет, мягко говоря, проблематично.
— Я ем грунт, — печально вздохнул Костомар. В его интонации отчётливо слышалось: «Я так старался помочь, а меня ещё и ругают».
— Знаю, знаю. Ты молодец, отличная работа, — я примирительно похлопал его по костлявому плечу. — Но тайминг, Костомар, тайминг! Твоё чувство времени просто ужасно. Теперь придётся сидеть здесь до конца приёма. Как минимум. Все выходы перекрыты.
— А может, выдать его за часть развлекательной программы? — с абсолютно серьёзным видом предложила Аглая. — Эксцентричный перформанс для искушённой публики.
Я уставился на неё.
— Гениально. Просто гениально. Я так и представляю себе объявление конферансье: «Дамы и господа, а сейчас — гвоздь нашей программы! Впервые на светском рауте! Ходячий скелет с лекцией о редких патологиях печени! Прошу любить и жаловать!» Успех будет оглушительным. Особенно у министра финансов.
— Ну почему же? — она не сдавалась. — Можно сказать, что это инсталляция. Современное искусство. «Размышления о бренности бытия». Аристократы любят такое.
Я посмотрел на них.
Наследница одного из древнейших родов Империи и капитан моей гвардии смерти, стоящие в пыльной нише за портьерой на балу.
И они на полном серьёзе обсуждали, как интегрировать оживший скелет в светскую развлекательную программу. Моя жизнь окончательно превратилась в балаган.
— Тихо, — прошипел я. — Просто стоим здесь. И не дышим. То есть… я дышу, а ты, — я ткнул пальцем в грудину Костомара, — … не скрипишь костями. Ждём.