— Свиридов, это классический посттравматический синдром, — попытался я воззвать к остаткам его разума. — Вам нужен хороший психолог, а не…
— Нет! — он сделал ещё шаг и встал между мной и дверью, преграждая мне путь. — Я не могу отпустить вас одного в эти коридоры. Не могу и не буду.
Его взгляд был фанатичным, но при этом абсолютно ясным и осмысленным. Это не было безумием, которое можно было бы купировать уколом галоперидола. Это было хуже.
Я снова активировал некромантское зрение. На полную, предельную мощность, вливая в него остатки своих сил. Должны быть какие-то изменения. Но сколько ни смотрел — ничего не увидел.
Это было странно. А быть может, попробовать так?
— То есть вы теперь будете повсюду за мной ходить, верно? — задал наводящий вопрос я.
— Конечно, — удовлетворительно заявил Свиридов и добавил: — Я ем грунт!
Глава 3
— Что ты сказал? — нахмурился я.
— Что? — не понял Свиридов. — Ничего. Я ем грунт. Люблю. Иногда. Слабость у меня такая. Сразу предупреждаю.
Свиридов стоял передо мной, вытянувшись по стойке смирно, с пустым, кукольным взглядом. Только что он произнёс абсолютно невозможную для него фразу — «я ем грунт» — с точными, скрипучими интонациями моего костяного слуги.
Нужно было проверить. Проверить глубину этого контроля. Понять, насколько далеко зашло это… порабощение.
— Поручик, три шага вперёд, — приказал я тихо.
Свиридов сделал ровно три шага. Не два с половиной, не четыре. Три механически точных, выверенных шага, как заводной солдат на плацу.
— Повернись кругом. Теперь прыгни на левой ноге.
Разворот был идеальным — ровно сто восемьдесят градусов, без малейшего покачивания. Прыжок — точный, бесшумный, с идеальным балансом.
Человек, вчера переживший клиническую смерть и операцию на душе, не должен был двигаться с такой сверхчеловеческой точностью.
— Подними правую руку и держи ровно минуту.
Рука поднялась и застыла в воздухе, как у статуи.
Я достал свой планшет, включил секундомер и стал наблюдать. Ни малейшей дрожи в мышцах. Ни признака усталости. Статуя из плоти и крови, ожидающая следующего приказа.
Интересно. Насколько далеко распространяется этот контроль? Могу ли я заставить его не просто действовать, но и чувствовать? Унизиться?
— Скажи «я дурак».
— Я дурак, — монотонно, без всякого выражения произнёс Свиридов.
— А теперь скажи это с чувством. С искренним энтузиазмом.
— Я дурак! — воскликнул он с таким воодушевлением и сияющей улыбкой, будто только что сообщил о величайшем открытии в своей жизни.
Достаточно. Не люблю такие эксперименты, но они необходимы, чтобы понять степень послушания.
Дальнейшие исследования можно будет продолжить позже, в более уединённой обстановке. Сейчас было важнее скрыть произошедшее.
Это новое оружие было слишком ценным и слишком опасным, чтобы демонстрировать его кому бы то ни было.
— Слушай мои приказы, — произнёс я чётко, глядя ему прямо в пустые глаза. — Вернись в кровать. Ляг и жди дальнейших распоряжений. Ни с кем не говори о том, что здесь произошло. Для всех ты — обычный пациент, который восстанавливается после тяжёлого шока. Когда я щёлкну пальцами, ты вернёшься в своё нормальное состояние, но в глубине твоего подсознания останется знание: я твой хозяин, и моя воля — закон. Понял?
— Понял, — механически ответил Свиридов.
Я щёлкнул пальцами. Звук получился сухим и резким в тишине палаты.
Взгляд поручика мгновенно обрёл осмысленность. Он моргнул, словно выныривая из-под воды, и слегка покачнулся.
— Что… что произошло? — растерянно спросил он, оглядываясь по сторонам. — Я, кажется…
— У вас был небольшой обморок, — не моргнув и глазом, солгал я. — Последствия травмы. Ваша нервная система всё ещё нестабильна. Ложитесь, вам нужно отдыхать.
— Да, доктор, — покорно кивнул он, безропотно забираясь обратно в кровать. — Простите, если доставил вам неудобства.
Я вышел в пустой коридор и прислонился спиной к холодной стене. Нужно было перевести дух. Нужно было осмыслить случившееся.
Некромантская энергия, которой я сшивал его разорванные каналы Живы, не просто починила их. Она стала их частью.
Смешалась с его собственной жизненной силой, с его душой. Создала нечто невозможное. Противоестественное.
Живую нежить. Химеру.
Он был жив. Его сердце билось, кровь текла по венам, мозг работал. Но в самой его основе, в фундаменте его души теперь лежал мёртвый, некротический каркас. Мой каркас.
В прошлой жизни, будучи полноценным некромантом, я мог создавать либо бездумных зомби — ходячие трупы без воли и разума — либо могущественных личей, разумных, но лишённых плоти и человеческих эмоций существ.