Он был в ужасе от моей внезапной, звериной агрессии.
— Это не я! Это всё Николай! — затараторил он, желая поскорее закончить. — Он хотел просто подшутить! Он говорил, что это просто сильное слабительное! Думал, у тебя начнётся жуткая диарея, и это будет смешно! Он подлил тебе зелье в пиво! Но когда ты упал и у тебя пошла пена изо рта, мы все страшно испугались и… и сбежали! Мы думали, ты умер!
Я смотрел на его перепуганное лицо. История звучала правдоподобно. Жалко, но правдоподобно. Хотя и требовала проверки.
Я отпустил его.
— Иди к сестре.
Но для себя я уже всё решил. Николай. Тот, кто принёс «шуточное зелье». Пора нанести ему визит. И наш разговор будет совсем нешуточным. Но и с Петром нужно продолжать держать ухо востро.
В холле клиники, когда я уже направлялся к выходу, меня перехватила сияющая Аглая. Она буквально подлетела ко мне, её глаза горели от счастья.
— Святослав! У меня прекрасные новости! Операция прошла успешно! Опухоль удалили полностью!
— Рад это слышать, — кивнул я, а сам уже мысленно подсчитывал будущую прибыль. Граф Ливенталь, спасённый от верной смерти после такой сложной операции… это минимум двадцать, а то и все тридцать процентов Живы. Плюс обещанные сто тысяч. Отличная инвестиция.
— Отец уже приходит в себя. Профессор Абросимов сказал, что всё прошло идеально, без малейших осложнений.
Но сквозь её искреннюю радость за отца я видел и другое. Тонкую, серую тень беспокойства. Её энергетическое поле было нестабильным, как пламя свечи на сквозняке. Она что-то скрывала.
— Аглая, с тобой всё в порядке? — спросил я мягко, как подобает врачу. — Ты рада за отца, но я вижу, что-то тебя тревожит.
Она вздохнула, и её радостная маска на мгновение спала.
— Алексей… он не отвечает. Совсем. У него там, на улицах, настоящая война с «Псами». Бои каждый день.
— Не переживай, — сказал я стандартную утешительную фразу. — Война скоро закончится, и он объявится.
— А я и не переживаю! — она вдруг вскинула голову, и в её глазах сверкнул упрямый, злой огонёк. — Знаешь, доктор, я тут сидела у постели отца и думала. Задолбали! Задолбали эти мужики со своими войнами, своей честью, своими проблемами! Один чуть не умер из-за опухоли, второй может умереть из-за бандитских разборок. А я должна сидеть и ждать⁈ Хватит! Я решила стать самостоятельной. Хочу пойти учиться на врача. Как ты. Помогать людям, а не вытирать кровь с очередного раненого бандита.
Похвальное желание. И абсолютно наивное.
Она видела лишь фасад — чудесные исцеления, благодарность аристократов. Она не видела изнанку — грязь, смерть, интриги и постоянную борьбу за энергию. Впрочем, переубеждать её я не собирался. Скоро она сама передумает.
Мы расстались у выхода. Вежливо, но с холодком. Каждый из нас сделал свой выбор и получил то, что хотел. Я — доступ к благодарности её отца.
Она — новую, пусть и иллюзорную цель в жизни. Но наши дороги были связаны. Я знал это наверняка.
Что ж, меня это более чем устраивало.
Спустившись в своё царство тишины, я застал необычную картину.
У стола доктора Мёртвого стояла молодая женщина в элегантном, но строгом чёрном платье и что-то требовательно говорила. Мёртвый же, в свою очередь, только отмахивался с видом человека, которого пытаются отвлечь от важного дела какой-то ерундой.
— Мне нужна справка о смерти немедленно! — настаивала дама, её голос был твёрдым и лишённым скорби.
— Ничего я вам не дам! Сказал уже!
— Не имеете права!
— Ещё как имею!
Разговора заходил в тупик. Нужно было спасать нашего главного патологоанатома.
— Доктор Мёртвый, позвольте мне, — попросил я.
— Разбирайтесь сами, — буркнул Мёртвый, с облегчением заметив меня. — Конечно, займись баронессой. У меня срочный перерыв на чай.
Он, не говоря больше ни слова, удалился в свою каморку, оставив нас наедине.
— Екатерина Доронова, — представилась женщина, протягивая мне тонкую руку в чёрной перчатке. — Баронесса. Точнее, теперь уже вдова барона Доронова.
Ей было не больше двадцати пяти. Высокая, стройная, с идеальной осанкой. Холодная, аристократическая красота. Но что действительно привлекало внимание — это её глаза.
Умные, тёмно-карие, абсолютно спокойные. В них не было и тени горя. Только деловая сосредоточенность.