Не прошло и часа, как в палату тихо вошёл Сомов. Он закрыл за собой дверь, создавая пространство для приватного разговора. Его лицо было непроницаемо, но в глазах читалась смесь научного любопытства и карьерного расчёта.
— Пирогов, Мельников ввёл меня в курс дела. Его отчёт звучит как научная фантастика. Элевация ST, патологический Q — и полная реверсия всех признаков за несколько минут после, эм… вашего вмешательства. Как? Какой механизм вы задействовали? Это не похоже ни на одну известную магическую практику.
Я понимал его научный интерес. Но сейчас любая теория — это лишь трата времени. У нас есть нестабильный пациент с рецидивирующими кризами неясной этиологии.
— Пётр Александрович, я обещаю рассказать вам все детали, как только вылечу Ольгу, — уклонился я от ответа. — Сейчас важнее её здоровье. Давайте сосредоточимся на лечении. А для научной статьи у нас ещё будет время.
Он задумчиво кивнул. Он не получил ответа, но получил обещание.
Я видел, как в его голове уже вращаются шестерёнки. «Революционный прорыв», «клиника Сомова», «новая эра в медицине».
Он готов был дать мне любой карт-бланш в обмен на будущие дивиденды. Это меня устраивало.
— Хорошо. Действуйте. Но потом — подробный отчёт. Если вы действительно нашли способ лечить инфаркты энергией, это может быть революционный прорыв.
Или кошмар.
Если весь мир узнает, что рядом с нами живут разумные энергетические паразиты, а единственный, кто может их видеть — проклятый некромант.
Весь оставшийся день я потратил на поиски. Я начал с грубых инструментов. МРТ всего тела в режиме максимального контрастирования — каждый срез, каждый миллиметр её плоти был просвечен и проанализирован.
Результат — идеальное здоровье. УЗИ с допплерографией всех сосудов — кровоток безупречен. Полный биохимический и гормональный скрининг — её анализам позавидовал бы олимпийский чемпион.
С точки зрения здешней медицины, она была абсолютно здорова. Но мне нужно было отвлечь их внимание.
Час за часом я сканировал тело Ольги некро-зрением, сантиметр за сантиметром.
Я искал ту аномальную тень, то искажение в потоках Живы. Ничего. Пусто. Тварь научилась не просто прятаться. Она научилась идеально мимикрировать, полностью сливаясь с энергетической аурой носителя. Мой главный козырь, моё уникальное преимущество оказалось бесполезным.
— Свят, ты уже три часа надо мной колдуешь, — пожаловалась Ольга из кровати. — Я уже выучила все трещинки на потолке. Может, отдохнёшь?
В этот момент в палату заглянула Варвара.
— Как ты, подруга? — спросила она, присаживаясь на край кровати. Её лицо изображало беспокойство. Возможно, оно даже было искренним. Но за ним я видел и другое — любопытство, страх, возможно, даже зависть к Ольге, ставшей центром такого невероятного события. И центром моего внимания. — Я знаю, мы ссорились в последнее время, но я действительно переживаю.
— Спасибо, Варя. Я в порядке. Святослав обо мне заботится, — Ольга с гордостью посмотрела на меня.
Варя не испытала гнева или зависти. Она действительно переживала. И поэтому только сжала её ногу под одеялом.
Следом появился Фёдор. Он был проще. Он тоже действительно переживал.
— Решил проведать коллегу, — улыбнулся он, ставя на тумбочку пакет с апельсинами. — Ну и друга заодно. Свят, ты выглядишь хуже пациентки.
— Спасибо за комплимент, — ответил я, не отрываясь от своих мыслей.
Они болтали о каких-то общих знакомых, о новостях из ординаторской. Их голоса были фоновым шумом. В моей голове крутился один и тот же вопрос: как найти то, что стало невидимым?
Вечером дома, за ужином в тишине, которую нарушало лишь тихое сопение Нюхля, меня осенило. Я механически ел суп, прокручивая события последних дней.
Атака на живот… Мой импульс Живы… Она дёрнулась, паразит отступил. Атака на сердце… Мой крик и некро-удар… Паразит рассеялся. Пассивное сканирование — ничего. Активное вмешательство — реакция.
Вот оно.
— Он прячется от пассивного сканирования, — сказал я вслух, отставляя ложку. — Потому что оно не представляет для него угрозы. Но любая активная инъекция Живы заставляет его реагировать. Он либо пытается её поглотить, либо защищается от неё. В любом случае, он вынужден проявить себя. Он реагирует на приманку.
Костомар, сидевший напротив, наклонил череп, изображая вопрос.
— План прост, — ответил я на его немой вопрос. — Нужно провести провокацию!
Ночь выдалась неспокойной.
Резкий скрип половицы в коридоре выдернул меня из сна. Тело среагировало раньше, чем мозг — мышцы напряглись, дыхание замерло.