Костомар тем временем спокойно связал обоих охранников их же ремнями и усадил на два стула спиной ко мне, лицом к шкафу.
В наступившей тишине вспыхнули два фосфоресцирующих зелёных огня — глаза Нюхля. Он, по моей команде, расположился на полу так, чтобы свет бил снизу вверх, искажая тени и превращая обычную ординаторскую в декорации к простому, но эффектному ужастику.
Передо мной сидели два связанных охранника, а перед ними, в зловещем зелёном свете, возвышалась двухметровая фигура Костомара. Специально для представления я накинул на него чистый медицинский халат. В полумраке его череп, подсвеченный снизу, выглядел особенно зловеще.
Я встал за спинами пленников, готовый начать спектакль.
Костомар медленно, с сухим костяным щелчком открыл челюсть.
— Господа, — произнёс я спокойным, ровным голосом, а скелет синхронно двигал челюстью, создавая идеальную иллюзию. — Вы совершили очень большую ошибку.
— Оно… оно говорит! — Леонид дёрнулся, пытаясь отползти вместе со стулом, но связанные руки и ноги не позволили.
Отлично. Первая стадия — отрицание — пройдена. Переходим ко второй — принятию ужаса.
— Да, я говорю, — продолжил я через рот Костомара, вложив в голос нотки могильного холода. — И я очень, очень недоволен. Знаете, что обычно случается с теми, кто нападает на моих друзей?
Костомар для наглядности свободной правой рукой взялся за своё левое предплечье. С тихим, влажным хрустом, который отчётливо прозвучал в тишине, он… отсоединил всю руку от локтя. Небрежно помахал ею в воздухе, как дирижёрской палочкой, а затем с таким же лёгким щелчком вставил обратно на место.
— Мать честная… — выдохнул Вячеслав, его голос превратился в дрожащий шёпот.
— Они становятся такими же, как я, — завершил я мрачно. — Костлявыми. Вечными. И очень, очень голодными.
Вячеслав прошёл три военных кампании. Он видел, как боевые маги Ордена Серебряного Рассвета развоплощали людей, превращая их в облака визжащего пепла. Это было страшно, но… быстро. Это было оружие, пусть и чудовищное в своей эффективности.
Он видел монстров на северных границах — безмозглые, шаркающие куклы, управляемые нитями воли повстанческих хозяев. Они были предсказуемы. У них не было разума, только приказ. Их можно было уничтожать десятками, как заводные мишени в тире.
Но это… это было другое.
Этот скелет не просто двигался. Он рассуждал. Он срежиссировал этот спектакль. Он наслаждался их страхом, растягивая его, как хороший кофе.
И эти проклятые зелёные глаза, светящие снизу, отражающиеся в пустых глазницах… Вячеслав понял, что они столкнулись не с солдатом и не с монстром. Они столкнулись с разумом, для которого террор — это искусство.
Всё их снаряжение, вся их подготовка, антимагические браслеты, шокеры — всё это было бесполезно. Они были двумя мышами в банке, с которыми играл сытый, скучающий кот. В тот момент Вячеслав был готов продать душу дьяволу, лишь бы он отпустил их живыми.
Я видел их ужас. Достаточно. Терапевтическая часть допроса окончена. Пора переходить к деловой.
— Впрочем, — продолжил я устами Костомара, намеренно убирая из голоса могильные нотки и переходя на ровный, деловой тон, — есть и более конструктивная альтернатива вашему превращению в костную муку. Вы можете работать на меня.
— Что… что вы хотите? — прохрипел Леонид, его голос дрожал.
— Хочу? — переспросил я устами Костомара, и в голосе прозвучало искреннее, древнее удивление. — Морозов платит вам деньги. Я не плачу своим слугам. Взамен вы получаете нечто более ценное. Вы получаете… жизнь.
Я сделал паузу, давая им осознать простую истину их положения.
— Морозов смертный параноик, который бросает вас на задания, сути которых вы не понимаете. Я — сила, которую вы даже не можете начать осознавать. Вы можете вернуться к нему. И я вас отпущу. Но в следующий раз, когда он пошлёт вас за мной, я не буду так… снисходителен. Вы станете частью моей коллекции. Молчаливой и очень послушной.
Костомар медленно протянул свою костяную руку и легонько коснулся плеча Вячеслава. Тот вздрогнул, как от удара током.
— Или вы можете служить мне. И тогда вы будете видеть истинную изнанку этого мира. И, возможно, проживёте достаточно долго, чтобы понять её. Выбор за вами: остаться его слепыми пешками… или стать моими зрячими фигурами.
Костомар, следуя моему мысленному приказу, медленно наклонился, и его пустые глазницы оказались на одном уровне с их испуганными лицами. Зелёный свет от Нюхля играл на полированном черепе.
— Я ем грунт? — спросил он с вопросительной интонацией. Я мысленно перевёл его универсальный вопрос: «Ну так что, господа? Мы договорились?»