Вдвоём мы с трудом подняли массивную крышку люка. Из темноты пахнуло холодом, плесенью и отчаянием.
Мы спустились по скользкой железной лестнице в абсолютную темноту. Нюхль спрыгнул с моего плеча и побежал вперёд, его зелёные глаза превратились в два ярких фонаря, выхватывающих из мрака детали окружения.
То, что мы увидели внизу, заставило даже видавшего виды Вячеслава грязно выругаться.
— Мать честная… что за на хрен!
Утро началось прекрасно. Солнце заливало кабинет мягким золотистым светом, кофе, сваренный личным секретарём, был идеальной температуры, а настроение у Александра Борисовича Морозова было боевым. Предстоял отличный день.
Первым делом он проверил утренние отчёты на своём столе. Финансы в порядке, небольшие хищения из аптеки были пресечены. Министерство здравоохранения прислало официальное письмо с благодарностью за безупречную организацию благотворительного вечера. Всё шло по плану.
«Стоп, — подумал Морозов, перебирая бумаги. — Где отчёт от ночной смены службы безопасности?»
Он слегка нахмурился и набрал прямой номер начальника службы безопасности.
— Крутов? Где отчёт по ночной операции «Карантин»? Почему Пирогов до сих пор не в изоляторе?
— Доброе утро, Александр Борисович, — голос полковника на том конце провода звучал удивлённо. — Ночная смена прошла абсолютно штатно. Леонид и Вячеслав доложили о полном порядке. Пирогов, согласно их рапорту, мирно провёл всё дежурство в обходах по больнице, и захват не представлялся возможным.
— Обходах⁈ — Морозов почувствовал, как к вискам приливает кровь. — Ты хочешь сказать, они его не взяли⁈
— Приказа не поступало, господин главврач. Может быть, вы забыли, но «Карантин» этого не подразумевает… Вы…
— Я лично отдал тебе приказ активировать протокол! — взревел Морозов в трубку. — Найди этих идиотов! Уволь к чёртовой матери! Обоих! А потом придёшь ко мне и напишешь рапорт по собственному желанию! Ты меня понял, полковник⁈
Он с силой швырнул трубку на аппарат, не дожидаясь ответа. Фарфоровый корпус телефона треснул. Некомпетентные, бесполезные болваны! Всё, абсолютно всё приходится делать самому!
Он почувствовал, как в груди нарастает знакомое, неприятное напряжение. Нужно было срочно расслабиться. И он знал, как это сделать.
«Новенькая уже должна была созреть, — подумал он, направляясь к большому портрету на стене. — Трёх дней обычно достаточно, чтобы сломить волю даже у самой упрямой».
Он стремительно прошёл в первую тайную комнату, не обращая внимания на царивший там лёгкий беспорядок. Сейчас его мысли были заняты другим.
Он открыл дверь во вторую, обитую звукоизоляцией, комнату и замер на пороге.
Кровать была пуста. Простыни скомканы, но девушки не было.
— Где она⁈ — вырвалось у него.
Паника, холодная и липкая, накатила ледяной волной. Он бросился назад, в основной кабинет, его сердце колотилось где-то в горле. Если она сбежала, если она уже рассказала кому-то…
Глава 12
Паника была сродни физическому удару. Холодный пот мгновенно выступил на лбу Александра Борисовича Морозова. Сердце, которое он так тщательно проверял у лучших кардиологов, в усиленном ритме забилось в груди.
Он выскочил из тайной комнаты, пронёсся через свой кабинет и рывком распахнул дверь в приёмную, чуть не сбив с ног секретаршу, которая как раз несла ему утренний кофе на серебряном подносе.
— Александр Борисович! — испуганно воскликнула она, едва удержав равновесие.
— С дороги! — рявкнул он, грубо отталкивая её плечом в сторону.
Поднос качнулся. Фарфоровая чашка соскользнула, с оглушительным звоном разбившись о паркет. Горячий кофе брызнул на стену, оставляя тёмные, уродливые потёки. Морозову было всё равно.
«Если сбежала одна девчонка — это проблема, — лихорадочно думал он, несясь по пустому утреннему коридору. — Но решаемая. Можно объявить её сумасшедшей, наркоманкой. Списать всё на ложный донос из мести. Но если кто-то нашёл остальных… если кто-то нашёл подвал…»
Он достиг служебной лестницы, ведущей в подвальные помещения и, перепрыгивая через ступеньки, на бегу достал из внутреннего кармана защищённый телефон без опознавательных знаков. Он набрал номер, который не был записан в контактах, но был выжжен в его памяти.
— Слушаю, — раздался на том конце холодный, безэмоциональный мужской голос.
— У нас проблема. Есть беглянка, — выпалил Морозов, его дыхание сбилось.
— Реши её, — голос на том конце был холоден как сталь скальпеля. Это был не совет. Это был приказ.